В пуританском обследовании состояния духовенства в графстве Уорикшир, предпринятом четыре года спустя, приходский священник Графтона Джон Фрит охарактеризован как "священник старый и некрепкий в вере; он не может ни проповедовать, ни как следует читать, его главным занятием является лечение охотничьих соколов, раненых или заболевших; и многие часто обращаются к нему за этим".
Судебные следователи епископа Уитгифта бдительно наблюдали за такими заблудшими; в 1580 г. они прислали Фриту почтовое распоряжение не заключать без разрешений браков "между какими-либо лицами в периоды времени, когда заключение браков запрещено церковными законами", а также не совершать никаких бракосочетаний и во все остальное время, "не произведя в церкви торжественного оглашения имен в течение трех воскресных или праздничных дней" {14}.
Может быть, Шекспир и его нареченная подавали свои разрешения именно этому нетвердому в вере священнику? В связи с этим можно вновь вспомнить о завещании под черепичной кровлей дома, где родился поэт. Книга записей прихода Тэмпл-Графтон не дает никакого ключа к разгадке, так как она сохранилась лишь в виде неполной копии некоторых записей, производившихся с начала 1612 г.
Если не в Тэмпд-Графтоые, то где еще могла сочетаться браком наша пара? В вустерской церкви св. Михаила хорошо сохранились приходские книги, но этот брак в них не упомянут. Во всем стратфордском приходе имелось еще две церкви, не считая церкви св. Троицы, в которых можно было заключить брак. Одна епископальная, чуть севернее Шотери, и церковь в Ладдингтоне, в 5,5 километрах к западу от Стратфорда. Однако приходская книга епископальной церкви св. Петра начинается лишь с 1591 г., а в церкви Всех святых в Ладдингтоне сохранилась лишь епископальная копия, начинающаяся с 1612 г. Во времена королевы Виктории С. У. Фуллом посетил Ладдингтон в поисках информации и в своей "Истории жизни Уильяма Шекспира", вышедшей в 1862 г., рассказал любопытную историю:
Этот [старый] дом [приходского священника] занят теперь
семейством Дайк, пользующимся уважением всей округи. Здесь вам об этом
браке сообщат слухи стопятидесятилетней давности. Миссис Дайк слышала
об этом браке от Марты Кейсбрук, умершей в возрасте 90 лет. Последняя
всю жизнь прожила в этом селении и утверждала, что ей не только
говорили в детстве об этом браке, заключенном в Ладдингтоне, но что
она сама видела древний фолиант, в котором этот брак был
зарегистрирован. Действительно, как мы выяснили, посетив соседние
дома, кое-кто из ныне здравствующих жителей помнит, что этим фолиантом
владела Пикеринг экономка последнего священника Коулза, которая в один
из холодных дней сожгла эту книгу, чтобы вскипятить себе чайник! {15}
Хотя указания Фуллома часто эксцентричны {16}, маловероятно, чтобы он создал на основании одного источника рассказ, столь обезоруживающий своими подробностями. И все же, если это сообщение верно, странно, что местные предания не сохранили его. Так, например, словоохотливый Джорден, созерцавший руины ладдингтонской часовни около 1780 г., не высказывался на этот счет. Однако Джозеф Грей, посещавший Стратфорд в начале XX в., слышал от Эдварда Флауэра, представителя большого семейства уорикширских пивоваров, о том, что Ладдингтон как место бракосочетания Шекспира "был признан повсюду в здешних краях в начале прошлого столетия" {17}. На этом мы и оставим эту тему.
Независимо от того, где совершалась церемония, факт беременности невесты волновал некоторых ранних биографов, скорбно качавших головами по поводу предполагаемой "добрачной связи" поэта. Этот проступок, если его можно считать таковым, немногих в нашем более снисходительном обществе заставит поднять брови. Однако в своих произведениях, если не в жизни, Шекспир, скорее всего, показал себя сторонником добрачной сдержанности. Ромео и Джульетта в ту единственную ночь, которую они провели вместе, "оба... невинны". "На тот же мох и я прилягу тоже, - говорит Лизандр Гермии, находясь с ней в лесу в окрестностях Афин. - Одно в нас сердце, пусть одно и ложе!" Однако та отказывает в близости возлюбленному, за которого собирается выйти замуж:
Нет, нет, Лизандр мой! Я тебя люблю,
Но ляг подальше, я о том молю! ...
Для юноши с девицей стыд людской
Не допускает близости такой...
Ляг дальше. Спи спокойно, без забот...
{Шекспир Уильям. Полн. собр. соч., т. 3, с. 136.}
Просперо предупреждает Фердинанда:
Но если ты кощунственной рукой
Ей пояс целомудрия развяжешь
До совершенья брачного обряда
Благословен не будет ваш союз.
Тогда раздор, угрюмое презренье
И ненависть бесплодная шипами
Осыплют ваше свадебное ложе,
И оба вы отринете его.
{Шекспир Уильям. Полн. собр. соч., т. 8, с. 187.}
В "Зимней сказке" Флоризель сравнивает свою любовь с любовью Юпитера и "лучезарного" Аполлона, чьи
превращенья совершались
Не ради столь высокой красоты,
И не были так чисты их желанья,
Как помыслы мои. Ведь я над сердцем
Поставил долг, а над желаньем - честь.
{Там же, с. 69. Последняя строка дословно звучит: "Мои
желания не пышут жарче веры". - Прим. перев.}
Желания творца Флоризеля, кажется, были несколько жарче. Следует ли нам предположить, что, пресытившись до совершения обряда, он сетует вместе со своей поруганной Лукрецией
Как часто схватишь сладость, а во рту
Почувствуешь нежданно кислоту!
{Шекспир Уильям. Полн. собр. соч., т. 8, с, 396.}
и распространяя на себя циничную народную мудрость Пароля: "Все, поженившись, пожинают скуку"? {Там же, т. 5, с. 516.} Многие приходят именно к такому заключению.
Но истолковать таким образом этот эпизод в жизни Шекспира - значит вновь соблазниться результатами выборочного цитирования. Альтернативная точка зрения состоит в том, что Шекспир вовсе не делал неохотных уступок назойливости родни и совести, а фактически сам, не дожидаясь формальностей, затянул этот узел до того, как были освящены узы брака. В елизаветинские времена считалось, что обряд обручения при свидетелях имеет силу гражданского брака, хотя (тогда, как и теперь) разногласия по поводу нравственных правил порождали самые разные мнения. Так, в начале XVI в. священник собора св. Анны в Олдербери Уильям Харрингтон настаивал на том, что невесте и жениху следует вступать в брак, ведя "чистую жизнь, сиречь будучи безгрешными"; более того, и после законного обручения "мужчина не может обладать женщиной как женой, а женщина - мужчиной как мужем. Они не могут жить совместно, не могут телесно сочетаться до той поры, пока брак сей не будет утвержден и освящен обрядом матери нашей святой церкви; не дожидаясь его, они совершают смертный грех" {18}.
Тем не менее некоторые пары "сочетались телесно" без благословения святой церкви, считая обручение достаточным для того оправданием. В такого рода предварительный союз "по данному слову" (per verba de praesenti) вступили в 1585 г. Элис Шоу из Хэттона и Уильям Холдер из Фулбрука. В присутствии двух свидетелей в доме будущего свекра невеста произнесла: "Я признаю, что я ваша жена и что ради вас я оставила всех своих друзей, и я надеюсь, что вы будете хорошо со мной обращаться". С этими словами она подала Уильяму руку, и он "произнес, в сущности, те же самые слова, обращаясь к ней, и взял ее за руку, и они поцеловались". Уильям и Элис отнеслись друг к Другу не так хорошо, как предполагалось этим ритуалом, ибо вскоре после обручения жених возбудил против невесты судебное дело по поводу брачного контракта. Однако не может быть никаких сомнений, что консисторский суд считал их мужем и женой {19}.