Все улицы полны толпой зевак.
Пусть наши слуги, взявши алебарды,
Расчистят путь для узников ведомых.
Пусть вновь оповестят о том, что все
Хозяева должны под страхом смерти
Держать своих подручных дома.
Каждый с оружием пусть станет у порога,
За ослушанье всем держать ответ {51}.
Эти строки должны были вызвать особый отклик зимой 1601 г. Кто-то либо в цензорской канцелярии, либо в театре отметил их как подлежащие вымарке. тоже сыграли свою роль в февральской авантюре, но отделались легче, чем можно было бы ожидать. Саутгемптон, все еще находившийся под обаянием Эссекса, примкнул к заговору, был привлечен к суду и приговорен к смерти вместе со своим кумиром. Однако Саутгемптон вызвал к себе сочувствие благодаря своему поведению и своей юности (хотя он вовсе не был подростком, ему шел двадцать седьмой год). Вдовствующая графиня жалобно просила министра Сесила о милости к ее несчастному сыну, введенному в заблуждение дурной компанией. Она добилась своего, приговор был смягчен, и Саутгемптон провел последние годы царствования Елизаветы узником в Тауэре, со своими книгами, в помещении с видом из окна и с черно-белой кошкой, которая (согласно легенде) пробралась к нему через дымоход. Что касается "слуг лорд-камергера", то завлекли их в сеть деньги, а не преданность делу. Один из заговорщиков, сэр Джелли Мерик, соблазнил их за дополнительное вознаграждение в 40 шиллингов, сверх их "обычного сбора", забыв об осторожности, сыграть днем накануне путча устаревшую пьесу, в которой изображались свержение с престола и убийство короля. По свидетельству друга и коллеги Шекспира Огастина Филиппса, "Ричард II" "так устарел и так давно не ставился", что актеры чувствовали, "что зрителей на нем будет мало или совсем не будет". Однако Мерик настоял на своем. "Он всей душой желал насытить свой взор зрелищем этой трагедии, которую, как он знал, его господин вскоре перенесет со сцены на государственное поприще, но господь обратил замыслы мятежников на их же головы". Так писал наиболее рьяный королевский обвинитель Фрэнсис Бэкон в своей "Декларации о кознях и измене" графа Эссекса. В Тайберне Мерик "с бесстрашной решимостью" дал палачу накинуть на себя петлю. Накануне казни Эссекса 24 февраля "слуги лорд-камергера" развлекали королеву спектаклем при дворе (название пьесы неизвестно). Так что они ничуть не пострадали. "Как это сучилось, история нам не сообщает, - размышляет Довер Уплсон, - однако, если лорд-камергер был разумным человеком, нескольких слов автора этой пьесы [то есть "Ричарда II"], объясняющих ее точный смысл и значение, Могло оказаться достаточно, чтобы представить дело в должном свете" {52}. Эта догадка основана на преувеличенном представлении о положении, какое занимал драматург в царствование Елизаветы.
Прощение не стирает из памяти горьких воспоминаний. Наступило лето. В тайном покое в Ист-Гринвиче в присутствии хранителя архивов Тауэра Уильяма Лэмбарда ее величество вспомнила о царствовании короля Ричарда II и сказала: "Я - Ричард II. Знаешь ли ты об этом?.. Тот, кто забудет бога, забудет также и своих благодетелей; эта трагедия игралась сорок раз на улицах под открытым небом и в домах" {53}. Кое-кто верит, что падение Эссекса, которого Шекспир назвал метеором в "Генри V", оставило неизгладимый след в воображении поэта. Не воплотил ли он перед зрителями "Глобуса" в загадочном принце Датском отражение самых сокровенных черт загадочного графа, не он ли был "примером примерных", а (для своих сторонников) "цветом... державы"? {54} И хотя все это не более как романтическое предположение, несомненно другое, а именно что в "Гамлете", написанном еще в царствование Елизаветы, есть признаки некоего нового умонастроения. Постелизаветинский Шекспир уже ждет выхода за кулисами.
13
СОСТОЯТЕЛЬНЫЙ ДЖЕНТЛЬМЕН
Если Шекспир был равнодушен к судьбе тех пьес, которые впоследствии сделали его имя бессмертным, то в вопросах, связанных с накоплением состояния и передачей его в целости по наследству, он не обнаруживал подобной беспечности. Не позднее чем в 1737 г. Александр Поп указал на это в изящных двустишиях "Первого послания из второй книги Горация":
Шекспир (хотя божествен его слог
Найти сравненье ты б ему не смог)
Для прибыли лишь оперял свой стих
И нехотя бессмертия достиг {1}.
"Деловитость совместима с высочайшим гением", - замечает самый неутомимый в XIX в. исследователь фактов, связанных с Шекспиром, Дж. О. Холиуэл (впоследствии Холиуэл-Филиппс) и заключает: "Ни один объективный критик не должен сомневаться в том, что великий драматург весьма тщательно заботился о своих имущественных интересах; и это подтверждает множество старинных источников" {2}. То, о чем Холиуэл говорит с самодовольной уверенностью, свойственной викторианскому филистерству, фактически верно, и основным содержанием данной главы будет внетеатральная деятельность Шекспира, особенно его заботы о приумножении имущества и приобретении почтенного общественного положения.
К середине 90-х гг. Шекспир снимал в Лондоне квартиру, на что указывают разные документы судебного архива субсидий и суда по делам казначейства {3}. Время от времени парламент предоставлял субсидии короне на определенные суммы, получаемые от налогов на земельную и личную собственность. Последняя из трех таких субсидий, утвержденная парламентом в 1593 г., взималась в размере 2 шиллингов 8 пенсов с каждого фунта общей стоимости имущества и собиралась в два приема: первый раз по 1 шиллингу 8 пенсов с фунта и второй по 1 шиллингу с фунта. Несмотря на умеренность обложения, иные налогоплательщики пытались уклониться от уплаты налогов. Местные власти, которым помогали сборщики мелких налогов, несли ответственность за сбор этих налогов. Они сообщали о неуплатах в суд по дела казначейства, который в свою очередь поручал шерифа округов взыскивать задолженности и требовал от них отчета о недоимках при ежегодной проверке их счета 15 ноября 1597 г. сборщики мелких налогов в административном районе Бишопсгейт показали под присягой, что некоторые налогоплательщики, чьи имена затем были перечислены, либо умерли или покинули административный район, либо уклонились от платежа. Список этих лиц по приходу св. Елены, в котором проживало 73 налогоплательщика, включал Уильяма Шекспира, который должен был уплатить 5 шиллингов с имущества, оцененного в 5 фунтов (собственность самого преуспевающего обитателя прихода "сэра Джона Спенсера, рыцаря, дворянина и чиновника королевы, оценивалась в 300 фунтов стерлингов). Налог, размер которого был определен в 1596 г. подлежал выплате в феврале будущего года.
Административный район, в котором жил Шекспира включал в себя Бишопсгейт-стрит - главную магистраль, ведущую от Лондонского моста мимо Мурфилдс и Финсбери-Филдс к зданиям "Театра" и "Куртины" в незащищенном от ветра Холиуэлле. Космополитический район Бишопсгейт, где жили в основном представители зажиточной буржуазии, гордился "множеством хороших постоялых дворов, где было достаточно места для путешественников" (особенно выделялись постоялые дворы "Бык", "Ангел" и - за городскими воротами - "Дельфин"), а также несколькими красивыми домами. По правую сторону от заново построенного акведука, снабжавшего район свежей водой, стоял красивый кирпичный дом под названием "Кросби-Плейс". Когда-то здесь некоторое время проживал горбун Ричард, теперь тут была резиденция лорд-мэра. Другой особняк свидетельствовал о деловых успехах сэра Томаса Грэшема; этот дом вскоре стал лондонской торговой школой. Были в Бишопсгейте и убогие районы. В Пети-Франс французская община теснилась в сдававшихся внаем квартирах и загрязняла "неблаговонными отходами" канаву Таун-Дитч, впадавшую здесь в узкий канал. В Вифлеемской больнице, называемой в народе "Бедлам", содержались сумасшедшие; любители повеселиться приходили сюда по воскресеньям и потешались над ними. Внутри приходской церкви св. Елены, чей готический шпиль господствовал над окрестностями, у Грэшемов и других почтенных обитателей прихода были фамильные надгробия и памятники. Надо полагать, Шекспир посещал службы в церкви св. Елены по воскресным дням. В будние дни он мог без труда добраться до театра пешком {4}.