Заплатил ли он когда-нибудь свои 5 шиллингов налога, неизвестно. В 1597 г. парламент проголосовал за новую субсидию, и Шекспир 1 октября 1598 г. был вновь обложен налогом, на этот раз размером в 13 шиллингов 4 пенса, на имущество, оцененное в 5 фунтов. Хотя общий объем налога возрос, налоговая ставка осталась прежней, но эта субсидия взималась одним взносом. И вновь минул день платежа, и сборщики налогов - кожевенник Томас Саймонс и драпировщик с подходящей к делу фамилией Фердинандо Клаттербук {Фамилия образована из двух слов: "clutter" ("приводить в беспорядок") и "book" ("киига"). - Прим. перев.} - сообщили о неплательщиках. Сокращением affid. от слова affidavit [подтверждение о вручении документа], написанным сборщиками слева от фамилии Шекспира, они удостоверяли, что он не заплатил налог. Затем сборщики занесли его фамилию в экземпляр счетов, подготавливаемых для суда по делам казначейства, вместе с фамилиями тех, кто не уплатил задолженность, потому что не имел земли, никакого личного имущества и не имел в данном районе своего жилья. Суд по делам казначейства внес имена этих людей (включая и Шекспира) в лондонский счет налоговой задолженности. Слово "Сарри", написанное на полях, а также упоминание о "задолженности графства Сассекс", сделанное позднее, означают, что Шекспир переселился на правый берег Темзы, в Сарри-Банксайд. (В то время территории, принадлежавшие графствам Сарри и Сассекс, управляюсь одним шерифом.) и последнем казначейском упоминании о Шекспира датированном 6 октября 1600 г., сказано, что налоговый счет в 13 шиллингов 4 пенса все еще не оплачен. Помета "Episcopo Wintonensi" на левом поле означает, что суд по делам казначейства передал взыскание задолженности драматурга в канцелярию епископа Уинчестерского, чей район Клинк в Сарри не входил в юрисдикцию бишопсгейтского шерифа. Это позволяет сделать вывод, что Шекспир уже жил в Клинке, хотя, как это ни странно, его имя не удалось обнаружить ни в одном из ежегодных списков обитателей прихода Клинк (приход Спасителя), составлявшихся тамошними чиновниками, обходившими район, собирая подарки, которые прихожане были обязаны покупать для пасхального причастия {5}. В своих счетах за 1600-1601 гг. епископ, не называя имен, сообщает о сумме, собранной с налогоплательщиков, приписанных к его округу. Можно считать, что в эту сумму входят шекспировские 13 шиллингов и 4 пенса.
Облагался ли Шекспир налогом для выплаты других субсидий в королевскую казну, неизвестно. Однако в 1796 г. Эдмунд Мэлон назвал документы, содержащие сведения о тех районах Лондона, где проживал Шекспир:
Документ, который прежде принадлежал Эдварду Аллену, а сейчас
находится передо мной, свидетельствует о том, что в 1596 г. наш поэт
жил в Саутуорке, неподалеку от Медвежьего загона. Другой любопытный
документ, которым я располагаю и который будет опубликован в истории
его жизни, убедительно подтверждает предположение о том, что он
продолжал жить в Саутуорке до 1608 г... {6}
Мэлон никогда и нигде более не упомянул об этих документах, и с тех пор они бесследно исчезли; однако (как мы увидим) непохоже, чтобы Шекспир по-прежнему жил в Саутуорке вплоть до 1608 г. {7}
Итак, Шекспир проживал в приходе св. Елены в Бишопсгейте какой-то период времени до октября 1596 г., может быть, до зимы 1596/97 г., но никак не позже 1599 г., когда он поселился в районе Клинк в Саутуорке. Другими словами, Шекспир переселился на другой берег Темзы примерно тогда же, когда туда перебралась его труппа. ;Мы могли бы сделать такое предположение, даже не имея никаких данных, однако эти документы, с таким трудом разысканные и изученные, дают уверенность, исключающую нужду в догадках, и позволяют установить точные адреса местожительств Шекспира в 90-х гг.
Лондонские адреса Шекспира. В великой столице, где каждый мог удовлетворить свои вкусы и желания, он устраивался в соответствии со своими профессиональными нуждами и выбирал местожительство поблизости сначала от "Театра", а потом от "Глобуса", однако он не только сохранял, но и год от года все более укреплял связи с родным Стратфордом, где у него оставались жена и трое детей. Возможно, они и навещали его в приходе св. Елены или в Клинке, однако никаких данных об этом нет. В Стратфорде его дочери выходили замуж и рожали детей и в Стратфорде же их хоронили там же, где и родителей, - в церкви св. Троицы или на церковном кладбище, пересеченном липовой аллеей. "Он имел обыкновение раз в год ездить на родину", - замечает Обри в своем "Кратком жизнеописании". Естественно предположить, что Шекспир находился в Стратфорде 11 августа 1596 г., когда в приходской книге было зарегистрировано погребение его сына Гамнета, умершего в возрасте одиннадцати с половиной лет. С его смертью мужская линия рода Шекспира пресеклась.
Иногда, согласно известной легенде, Шекспир на пути из Лондона в Стратфорд отдыхал в Оксфорде, в таверне под вывеской, изображавшей ветку плюща. Это питейное заведение, называвшееся "Таверна" и переименованное в "Корону" через полвека после смерти поэта, занимало простой двухэтажный дом с двумя фронтонами над фасадом выходившим на Корнмаркит; он находился всего в нескольких метрах от Хай-стрит и выгодно соседствовал с главным трактом, который вел в Уорикшир и далее на се вер. Хозяин "Таверны" Джон Давенант был человеком меланхолического склада, никто никогда не видел его смеющимся, и все же друзья-горожане настолько высоко ценили его, что в 1621 г. сделали мэром Оксфорда. У него была жена и семеро детей, один из которых, Роберт, вспоминал через много лет (когда стал священником), что прославленный лондонский драматург осыпал его поцелуями. Жена этого виноторговца была, по общему мнению, весьма хороша собой, а также "очень умна и чрезвычайно мила в разговоре". Все же она была менее рассудительной, чем ее муж, если верить фривольной сплетне, возникшей в конце XVII в., согласно которой миссис Давенант разделила ложе с нашим поэтом, вырвавшимся из пут "смуглой дамы".
Обычно винная лавка не предоставляла ни жилья, ни конюшни, однако их можно было получить на постоялом дворе "Крест", примыкавшем к "Таверне" с севера и имевшем с пей общий двор. В крайнем случае задержавшийся гость мог выспаться и на верхнем этаже в "Таверне". Зимою здесь в огромном кирпичном камине гудел огонь; стены были украшены орнаментом из переплетенной лозы и цветов, а надпись на раскрашенном фризе призывала благочестивых "страшиться бога прежде всего". Когда в 1927 г. роспись была обнаружена, одна из газет назвала этот покой "комнатой, в которой спал Шекспир" {8}. Действительно ли он прощался здесь с очаровательной я смышленой женой хозяина и вновь освеженный, если не укрепленный в вере, отправлялся в Стратфорд, где Энн, которая была на восемь лет старше мужа, ожидала его возвращения?
Легенда о связи Шекспира с женой Давенанта исходит от ее сына-поэта. Однажды, будучи навеселе за стаканом вина с Сэмюэлем Батлером, знаменитым автором "Гудибраса", и другими приятелями Уильям Давенант признался в том, что он буквально - равно как и в смысле поэтической преемственности является сыном Шекспира. Может быть, Давенант, захмелев, пошутил не очень тонко; возможно, он просто желал заявить о своей причастности к клану Шекспира, как другие были приверженцами клана Бена Джонсона. Однако Обри, первым сообщивший эту историю в своем кратком жизнеописании Давенанта, счел это признанием того, что он был незаконным сыном Шекспира, чему поверили и современники. "Мнение о том, что сэр Уильям является более чем поэтическим отпрыском Шекспира, широко распространено в городе, - сообщает Александр Поп Джозефу Спенсу, - и, сдается, сэру Уильяму самому приятно считать это за истину" {9}. В своем дневнике Томас Херн, хранитель Бодлевской библиотеки и весьма осведомленный местный собиратель древностей, пишет об этом как об оксфордском предании. "Мистер Шекспир был его крестным отцом и дал ему свое имя", - замечает Херн и в скобках добавляет: "По всей вероятности, он и породил его" {10}.