J
( \ заметил, жалели Беатрису. Она любит меня... Если это правда, я отплачу ей взаимностью, хотя прежде и не думал о женитьбе, и всегда говорил, что умру холостяком. Они говорят, что Беатриса прекрасна и добра; я сам это знаю и без них... и умна во всем, исключая любви ко мне; ну, любовь ко мне еще не большое доказательство ее глупости... Но вот она и сама идет сюда... Право, она прелесть как хороша... и заметно, что амур коснулся ее сердца своей стрелкой...»
В самом деле, Беатриса шла прямо к нему. Поравнявшись с беседкой, она сказала ему с обычной колкостью:
— Я пришла к вам против своего желания; меня послали звать вас обедать.
Бенедикт, прежде столь грубый в обращении с ней, на этот раз отвечал с особенной вежливостью.
— Благодарю вас, прекрасная Беатриса,— сказал он,— за беспокойство, которое вы на себя приняли.
Беатриса, сказав ему еще несколько колких фраз, ушла. Бенедикт же, оставшись один, стал вникать в смысл сказанных ею фраз и пришел к мысли, что Беатриса под насмешками старается скрыть свою любовь к нему. «Если я не сжалюсь над ней, я, право, буду негодяем,— говорил он сам себе.— И если я не полюблю ее, меня по справедливости можно будет назвать бесчувственным. Пойду постараюсь во что бы то ни стало достать ее портрет». Когда таким образом Бенедикт попался в расставленные ему сети, пришла очередь испытать ту же участь Беатрисе, и Геро должна была исполнить назначенную ей роль.
Позвав двух своих фрейлин, Урсулу и Маргариту, она сказала последней:
— Милая Маргарита, Беатриса сидит теперь в гостиной и разговаривает с принцем и Клавдио. Подойди к ней и шепни, что мы с Урсулой гуляем в саду и ведем про нее интересный разговор, чтобы подслушать его, посоветуй ей спрятаться в той прелестной беседке, в которую жимолость не пропускает солнечных лучей, хотя им, собственно, и обязана ростом и красотой (в этом отношении она похожа на неблагодарных царских любимцев).
Беседка, куда Геро хотела заманить Беатрису, была та самая, где прежде сидел Бенедикт.
— Я ручаюсь,— отвечала Маргарита уходя,— что заставлю ее прийти туда сейчас же.
Когда Маргарита ушла, Геро пошла с Урсулой в сад и сказала ей, что она должна делать.
г
— Как только Беатриса придет сюда,— говорила ей Геро,— мы начнем ходить взад и вперед по этой аллее и говорить только о Бенедикте. Ты восхваляй его достоинства, а я буду говорить, как горячо любит он Беатрису. Но к делу, Урсула! Смотри: Беатриса, как легкая ласточка, едва касаясь земли, спешит подслушать наши речи.— Затем, как бы продолжая давно начатый разговор, Геро, обращаясь к Урсуле, сказала:— Нет, Урсула, она слишком презирает его; ведь она, право, дика и жестока не меньше хищной птицы.
— Да уверены ли вы,— возразила ей Урсула,— что Бенедикт так страстно любит Беатрису?
— Еще бы,— отвечала Геро,— об этом говорят принц и мой жених Клавдио; они даже просили меня передать об этом Беатрисе. Но я, зная ее, убедила их ничего не говорить ей, если только они желают добра Бенедикту.
— И хорошо сделали,— сказала Урсула,— он ничего бы не дождался от нее, кроме насмешек.
— Сказать правду,— продолжала Геро,— я еще не видела человека, который бы ей понравился, как бы ни был он умен, благороден, молод и красив.
— Да,— сказала Урсула,— такая разборчивость куда как не хороша.
— Конечно так,— отвечала Геро,— да и кто возьмется высказать ей это? Заговори-ка с ней об этом; да она за это со света сживет своими насмешками.
— Но в этом случае, добрая Геро, мне кажется, вы не совсем справедливы,— сказала Урсула.— Трудно представить, чтобы она отказала такому редко-
J
ОзГу
му молодому человеку, как Бенедикт; ведь это с ее стороны было бы крайне нерассудительно.
— Да,— отвечала Геро,— я вполне согласна с тобой. Бенедикт может считаться первым молодым человеком в Италии, конечно, после моего Клавдио.
Высказав, что было нужно, Геро мигнула Урсуле, и предмет разговора изменился.
— Когда будет ваша свадьба? — спросила Урсула.
— Завтра,— ответила Геро, и затем, вспомнив о брачных нарядах, она пригласила Урсулу посмотреть их и посоветовать, что именно надеть в день свадьбы.
Беатриса меду тем внимательно слушала их разговор, и, лишь только они ушли из сада, все чувства, скопившиеся в голове, вырвались наружу. «Как огонь поразили меня эти речи!.. Неужели это правда?.. Прощай мое самолюбие и моя девическая гордость, прощай!.. Люби меня, Бенедикт, я помогу тебе укротить мое дикое сердце».