Причина этого в том, что границы жанров не были такими жесткими в английском Возрождении, какими они были в более поздней классической драме. Своеобразием шекспировской драмы является показ на сцене момента после катарсиса. Если «Король Дир» — ужасающее и вызывающее жалость испытание для оставшихся в живых персонажей, для актеров, режиссера и зрителей, «Зимняя сказка» именно в этой точке плавления неконтролируемого чувства показывает нам, что есть жизнь после этого момента. Здесь мы обнаруживаем то, каким является существование, придавленное покаянием, и каким оно становится, будучи проникнутым прощением. Последнее может все, за исключением стирания ужасных шрамов трагедии. Может быть, только лишь реализм шекспировской драмы помещается в эти психологические, моральные, метафизические рамки, потому что они относятся как к Богу, так и к человеку: прощение возможно, а Забвение — нет Следовательно, длительное нестабильное равновесие благой судьбы не есть единственная имеющая ценность радость жизни. Время испытаний — это также время, которое порождает истину и возвращает ясность. Неподражаема в своей полноте нота, до конца вибрирующая в пьесах, потому что она сотворена из всего того, что должно было бы сорвать голос. Звучащий гимн обращен не лично к Богу, а к высшему принципу, создающему из противоречивого и обуреваемого страстями человека существо, непревзойденное во всех известных областях существования, однако прекрасно осознающего трансцендентность. В эволюции творчества достижение трансцендентности является целью, а не точкой отсчета, и песня конца по своему значению обнаруженного и принятого принципа поднимается как песнь изначального.
Повседневная жизнь Уильяма Шекспира обнаруживается в приходских документах, выдающих моменты счастья и траура; в актах, отмечающих этапы восхождения обычного подданного к статусу уважаемого джентльмена, то есть человека зажиточного и цивилизованного. Нет никакого сомнения в том, что успех драматурга и поэта мотор этого экономического и социального продвижения. Тем более нет никакого сомнения, что поэтическое дарование не убило в Шекспире здравый смысл и деловое чутье. Сын стратфордского разорившегося магистрата хранит воспоминания о двадцати темных годах жизни Джона Шекспира. Он делает все, чтобы поправить семейные дела и защитить себя и своих близких от подобных несчастий за счет существенных вложений капитала. Траекторию его жизни позволяют восстановить документы и свидетельства, хоть и немногочисленные (никакой переписки, например, или никаких собственноручных записей), а также его произведения, говорящие, по меньшей мере, сами за себя, если не об авторе.
Частная жизнь этого человека и его драматическое творчество достаточно отличаются друг от друга тем, как они проявляются, с одной стороны, в уверенном экономическом динамизме, и в радости и уверенности в своем творческом таланте с другой, а также в тревоге, сомнении, самоанализе, так что можно было бы разглядеть два лица. В конечном счете между ними угадывается больше взаимодополняемости — даже в противоречии, — чем отличия. Здесь Бард не затмевает жителя Уорикшира или Лондона, актера и антрепренера спектаклей, умного слугу, стремящегося удовлетворить своих хозяев, Их Величеств Елизавету I и Якова I.
В конце пути одно чувство владеет нами. Не окажется ли вероятным, что однажды обнаружат новые документы: письма, юридические документы, рукописи произведений, утерянную поэму или пьесу, которые помогут улучшить наши познания об Уильяме Шекспире? Похвальна осторожность, с которой до сих пор принимались «открытия» новых шекспировских текстов. Но постоянное сомнение не должно ни ослабить наше внимание, ии обескураживать в стремлении к открытию.
Хочется надеяться на заранее согласованное научное усилие, — которого до сих пор не было, — сконцентрированное на просеивании архивов аристократов, чья жизнь предполагается или была связана с деятельностью драматурга. То же и с крупными основными библиотеками, чьи фонды рукописей, более или менее учтенные, могут хранить подобные интересные документы. Короче, ничто не обрадовало бы нас более, чем возможность подправить или отретушировать данный здесь портрет.
Наконец, последнее слово, чтобы установить личную ответственность каждого из двух авторов. Анжела Маген взяла на себя труд поиска и анализа документации, чтобы сделать ее более легкой в употреблении. Концепция и перевод мои, и их качество и недостаточность должны вменяться мне.
Дух книги создают два автора, которые более тридцати лет сплетали свои интуиции, сомнения, взаимные познания со всем тем, что приходило им от других. Следовательно, здесь представлен совместный труд.
Глава 1
РОЖДЕНИЕ
Традиционно день рождения Уильяма Шекспира 23 апреля в день св. Георгия. Мог ли быть другой более предпочтительный день, чем день святого покровителя Англии, для чествования того, чья слава смешивается с самой национальной историей и совпадает с периодом крови, слез, стойкости, а также блеска и духовного подъема, каким является английское Возрождение, называемое «елизаветинским», но охватывающим также царствование Якова I и даже простирающееся на царствование Карла I вплоть до пуританской революции Кромвеля в 1642 году.
Точный день рождения Шекспира на самом деле неизвестен. Известно лишь, что он был опущен в купель церкви св. Троицы в Стратфорде 26 апреля 1564 года. Под этой датой книга записи крещений Стратфордского церковного прихода содержит запись: «Gulielmus filius Johannes Shakspere» («Уильям, сын Джона Шекспира»). Подобное ведение типично для эпохи, когда биологическое событие рождения ничто в сравнении с таинством крещения; только оно дает смысл существованию, быстро дарованному и часто быстро отнимаемому. В Англии, как и в остальном христианском мире, крещение новорожденных осуществлялось с «благоразумностью и рассудительностью», как говорится об этом в «Книге публичных молитв» англиканской церкви («Book of Common Prayer»). В большинстве случаев это означало, наверное, через три дня после рождения. Сэмюэль Шенбаум отсылает к наблюдению Де Квинсея о выборе Элизабет Холл, внучкой Шекспира, для своей свадьбы в 1626 году 21 апреля. Не выбрана ли эта дата из почтительности к своему деду? Во всяком случае, последняя декада апреля отмечает для Шекспира начало и конец жизненного цикла. Судьба распорядилась так, чтобы жизнь великого человека закончилась почти в день его рождения. Шекспир был похоронен под клиросом церкви св. Троицы 25 апреля 1616 года. Если воспринимать буквально надпись на монументе на могиле поэта, установленном менее чем через двадцать лет после смерти, «Obiit anno 1616 aetat'is 53», Шекспир умер на пятьдесят третьем году 23 или 24 апреля. Следовательно, единодушие, с которым с конца XVIII века отсылают к даче св. Георгия, имеет только символическое значение, хотя и значительное.
Название Стратфорда подсказано соединением дороги и реки, местом брода. Дорога, без сомнения, была старым римским путем второстепенного значения. Река — это Эйвон, тавтологическое название, обозначающее реку на кельтском языке. Николас Фогг в описании города Шекспира, подчеркивает, что, по английским меркам, Стратфорд не очень древний город. Первое упоминание о населенном пункте появляется в конце VII и начале VIII веков. Поселение носит имя Aet-Stretford, то есть Остров Брода. Английская книга кадастра[2] («Domesday Book»), созданная в 1086 году по приказу Гийома Завоевателя, указывает на сельское в основном население в количестве около двухсот человек. В 1196 город получает от Ричарда I Львиное Сердце постоянное право держать по четвергам базары.
Рынок по четвергам все еще существует и является основной характеристикой экономической истории Стратфорда.
В конце XII века перед нами маленький городок, использующий подъездные дороги исключительно правильного рисунка, результат недавнего развития и местного духа планировки, качество которой подчеркивает историк Стратфорда Н. Фогт. Городок населен различного рода ремесленниками. Количество некоторых из них, таких как кожевенники, красильщики и ткачи, превышает местные нужды и указывает на экономический расцвет городка. Обеспечивают этот экономический подъем гильдии и братства. Самой старой является гильдия св. Креста (Guild of the Holy Cross), получившая в 1269 году от епископа хартию, позволявшую ей построить на месте современного центра Стратфорда ансамбль, состоявший из каменной часовни (Guild Chapel) и богадельни. Помощь больным и бедным глубоко укореняется и становится местной традицией.