Принимая во внимание современное состояние наших познаний, это первая из исторических пьес Шекспира. Он представляет новое поколение в группе из четырех или пяти авторов-драматургов. Критики не приходят к согласию в определении того, что в пьесе принадлежит Шекспиру и что ему чуждо.
Мы обнаруживаем дикий субстрат истории и повседневных английских обычаев жизни крестьян или аристократов, который кратко, но вызывая головокружение, зондирует взгляд молодого драматурга и его соавторов. Обертоны, развивающиеся между изображениями в речи и сценическими картинами, являются одной из отличительных черт вычурности, которая характеризует елизаветинский театр. В данном случае они представляют силу судьбы.
В одной из фоновых сцеп, которые театр английского Возрождения обожает, показано убийство Хампфрея. Восприятие такое сильное, как от реальности.
Пьеса показывает и другой аспект гражданских разногласий: народные восстания. Последние сотрясают Англию с XIV но XVI века Причиной их являются сбор налогов, ошибки властей или нищета сельских жителей, если не смешиваются все три причины
В «Генрихе VI», ч. 2 представлено восстание Джека Кеда и жителей Кента, симпатизирующих Йорку. Цель восстания прекращение распрей и административного самоуправства Восставшие под предводительством Кеда входят в Лондон и располагаются там как хозяева Их царствование кровавый карнавал. Ниспровержение полное и со свирепой радостью Ниспровержение культурных ценностей, умения читать и писать или говорить на латыни, ниспровержение экономики и ее логики. Кед испытывает горький опыт непостоянства плебса, структурно и исторически примечательный феномен, к которому Шекспир вернется в «Юлии Цезаре».
В пьесе явная смесь стилей, и ее цель частично функциональна: повстанцы из народа говорят на живом без вычурностей языке в прозе; их знатные пленники отвечают стихами. Это деление обычно в елизаветинском театре. Смесь стилей результат разнообразного авторства и переписи Шекспиром некоторых отрывков через много лет после создания пьесы.
«Правдивая трагедия Ричарда, герцога Йоркского и смерть доброго короля Генриха VI» («The True Tragedy of Richard, Duke of York, and the Death of Good King Henri VI») известна из издания «ин-фолио» под названием «Генрих VI». ч. 3. В этой пьесе Йорк, после убийства своего юного сына Рутланда, осмеянного и избитого Клиффордом и Маргаритой, находясь на грани самоубийства, произносит слова, которые Грин использует для пародии в атаке на Шекспира: «О сердце тигра, завернутое в шкуру женщины!».
Несмотря на длинные монологи, пьеса написана в лихорадочном ритме, прерываемом военными перипетиями и сменами альянсов вплоть до убийства короля Генриха VI в его укрытии в Лондонской башне Ричардом Глостером, будущим королем Ричардом III.
Только вокруг Генриха VI. покинутого всеми, все более отдаляющегося от мира, создается спокойное пространство, которое король называет безмятежностью. Эти сцены написаны в манере пасторали.
В одинокой и потерянной жизни как наваждение доминирует время: в образе часов. Эта тема предваряет размышления Ричарда II в тюрьме в пьесе, которая будет написана через четыре года, в 1595 году. Оба короля принадлежат к цепи гражданских войн, они оба оказались слабыми жертвами узурпатора. Желание сменить богатства и заботы на атрибуты простой жизни — желание, вызванное. политическим поражением, идентично, но в то время как Ричард II, последний из Плантагенетов, хотел бы стать отшельником, Генрих VI, последний из Ланкастеров, желает стать пастухом. В предназначении монархов пастораль — исходный пункт, и никогда конечный. Король не мог бы стать пастухом, не погрешив против Провидения, которое предназначило ему быть королем, не навлекая на себя и свое королевство тяжких испытаний.
Само существование пьесы «Генрих VI», ч. 1 говорит об успехе двух предыдущих частей и о желании развернуть полотно, которое закончит пьеса «Ричард III». Речь идет еще об одном произведении, написанном в соавторстве и именно в период до закрытия театров в конце июня. Она имела успех, о котором сообщает один из вероятных соавторов, Томас Неш, в своем «Взгляде бедняка». Интрига восходит к смерти Генриха V, чей похоронный кортеж служит торжественным введением в пьесу.
Традиционно Шекспиру приписывают сцену, в которой семьи Ланкастеров и Йорков рвут в саду алую и белую розу, что послужит знаком объединения для их сторонников (II, 4), а также сцены с Талботом и его сыном (II. с 4 по 7).
«Ричард III», как и «Тит Андроник», кажется, были представлены лондонской публике в течение очень короткого периода, полученного в результате передышки в эпидемии чумы между 26 сентября 1593 года и 6 февраля 1594 года. Ханслоу, часто указывающий в своем репертуаре фантастические названия, регистрирует «Ричарда III» 30 декабря 1593 года под именем одного из персонажей пьесы «Бакингем». Четыре данных представления до 27 января 1594 года говорят о популярности пьесы, которая заканчивает полотно о войне двух Роз. Первый вариант «ин-кварто» 1597 года, отпечатанный старательным Валентином Симсом для книготорговца Эндрю Вайза, появляется под настоящим заглавием-рекламой: «Трагедия короля Ричарда III, содержащая черты заговора против брата Кларенса: жалкая смерть его невинных племянников, тираническая узурпация с полным кругом его ненавистной жизни и самая заслуженная смерть». Нет сомнения, что мы встречаемся с королем-злодеем. Пьеса, принимая в расчет возможность дубляжа ролей, требует меньше актеров, чем пьесы, созданные до эпидемии. Кажется, принято во внимание трудное положение, в которое попадают комедианты: турне по провинции, новое открытие театров с уменьшенным численным составом Некоторые детали в представлении факторов обнаруживают ориентацию, которая может осветить нам умонастроение создателя. Например, присутствие «сэра» Джеймса Бланта среди верных соратников графа Ричмонда, будущего Генриха VII, основателя династии Тюдоров: «Род Блантов владел землями в Стратфорде и был в родстве с Кумсами, которых Шекспир знал», — замечают Уэллс и Тейлор. Следовательно, Шекспир отступает от своего исторического источника, чтобы ввести анахронизм, взятый из собственной биографии и адресованный, быть может. Блантам как комплимент, если речь идет о сознательной манипуляции, что не точно.
Более значительны и более показательны искажения исторических данных в отношении персонажа лорда Станли графа Дерби. После победы при Босуорте и несмотря на его пассивное поведение во время военных действий, именно он возлагает корону на голову Ричмонда. который зовет его «отцом». Шекспир делает все, что может, чтобы раздуть важность Томаса Стэнли в пришествии к власти династии Тюдоров. Так. в пьесе Стэнли отправляется на встречу с Ричмондом (V, 5), тогда как в реальности Ричмонд пришел к Стэнли по просьбе последнего. Если в пьесе именно во время этой встречи Стэнли объясняет, почему он не может помочь Ричмонду слишком открыто, и желает ему успеха на поле брани, сердечный порыв отчима к своему пасынку не имеет ничего общего с исторической реальностью. На требование присоединиться к армии Ричмонда Стэнли ответил, что он придет, когда это его устроит. Создаваемое Шекспиром впечатление таково, что Стэнли находился на стороне Ричмонда на поле сражения, хоть и не в первых рядах сражающихся, а хроника говорит, что людей вел в бой его брат Уильям. В хронике Томас Стэнли возложил корону, найденную на поле боя, пьеса же идет дальше. В шекспировской версии именно Стэнли находит эмблему королевства.
Стэнли