АВТОРСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ
Забавная вещь случилась со мной по дороге в Морфевилль[1] прошлой ночью: 1 марта 1989 года я лег спать в трущобах Нью-Йорка в Нижнем Ист-Сайде, а 1 марта 1599 года проснулся утром в еще более трущобном Ист-Энде Лондона! Мало того, но в Манхэттене я целеустремленно, радостно, гордо провозглашал себя мальчикопреследователем 73 убелённых сединами уютных лет, всегда путая Уголовный кодекс[2] с пенисной системой[3] (обычно катастрофически), тогда как в Английских землях я - мальчик тринадцати свежайших лет и ничуть не смущен подобным ни в этом мире, ни в следующем. Его зовут Руи, он раньше времени прекрасно развит, и я - это он, потому что он - это я - хозяин моей судьбы и капитан моей души. Мальчик, кажется, обладает Мудростью веков прошлых, настоящих и будущих, ибо он как родившийся в рубашке Седьмой сын Седьмого сына[4], в то время как я, да помогут мне небеса, только что пропустил восьмимесячный аборт из-за кожи моих еще не появившихся первых зубов!
В этот момент сомневающийся читатель может спросить: «Так что, черт возьми, произошло?!» Черт побери, если бы я знал! Был ли я рожден снова? Григорианский календарь каким-то образом переключился на летоисчисление Нижней Слоббовии[5] с омолаживающими побочными эффектами? Была ли это трансформация пресуществления или пространственно-временная деформация в извращённо-обратном направлении? Мутирующие ядерные осадки? Или попросту старомодное чудо - типа непорочного зачатия, Иисуса, Х., ходящего по воде? Ну нет, это может сделать кто угодно - если вода замерзла. Мне нравится думать, что это была чистая вневременная Магия - объединение людей 16 и 20 веков в экстатически фрагментарном сопряжении - и я надеюсь, что подобное продлится вечно!
Итак, вот перед вами богатая событиями история Руи, которая также и моя. Надеюсь, что она вам понравится.
1. ТЁПЛАЯ ВСТРЕЧА В «РУСАЛКЕ»
В 1599 году в правление Доброй Королевы Бесс[6] - последней и лучшей из Тюдоров, хотя Эдуард VI[7] мог бы затмить их всех, если бы не умер в нежном возрасте, с едва обсохшим молоком матери на его сладких губах - Лондон был шумным городом, населённым примерно 150 000 душ, за исключением того, что немногие среди пуритан или «круглоголовых» зловеще пророчествовали в своей обычной хнычущей песенной манере с благочестивыми глазами, устремленными на небеса, что только они обладают душами, и если остальная часть упрямого населения немедленно не отречется и не примет их истинную веру, то, в конечном счете, это население будет гореть в самом жарком адском огне Сатаны во веки веков, аминь! (Бог есть любовь.) Непуритане не были возмущены, они множество раз прежде слышали эти церковные бредни, поэтому в значительной степени игнорировали испарения с этой последней сумасшедшей окраины, чья концепция святости должна была превратить каждый день в 24 часа глубокого траура.
За рекой Темзой в прибрежной части Лондона располагалось множество увеселительных заведений, подобных Медвежьему саду (посмотрите, как морщится танцующий Топтыгин на раскалённом металлическом листе! О, какое развлечение всего лишь за полпенни!), и театров того времени - таких, как популярный Глобус, который, несмотря на свое название, был скорее угловатым, чем круглым. Не слишком далеко от Глобуса находилась таверна «Русалка», владельцем которой был шеф-повар Le Cordon Bleu по имени месье Бутагон - храбрец, вынужденный бежать из Парижа и Бастилии за то, что швырнул пирог с угрем в аристократическую голову маркиза де ла Тур Витесса за то, что тот публично высказал нелестные замечания по поводу трюфелей месье Бутагона в сокровенном заливном. Потеря Франции стала выгодой Лондона, и здесь, в этой приятной забегаловке и питейном заведении, холодным вечером в конце марта, можно было увидеть человека, сидящего за столом в дальнем углу зала с кружкой мягкого эля у его локтя, пока он ел со свежеиспеченным четвертинным хлебом с оловянного блюда, заваленного редким ростбифом с маринованной свеклой и луком.
Мужчина казался преуспевающим торговцем средних лет, с каштановыми волосами, спадающими с широкого лба, с орлиным носом, выступающим над маленькими, аккуратно подстриженными усиками, несколько впалыми щеками и глубоко посаженными пронзительными голубыми глазами, которые то и дело устремлялись вдаль, как это случается у бывалых моряков. Отодвинув блюдо, с которого он съел менее трети его содержимого, мужчина задержался на своем эле, когда его взгляд был пойман легкой мальчишеской фигурой, блуждающей вокруг да около, и задумчиво оглядывающей уставленные едой столы - юный оборванец, босой до гладких округлых бедер; с маленькими ступнями патриция, узкими и приятной формы; так же, как и другие его конечности - предплечья и руки приятной симметрии. Единственным одеянием, которое он, казалось, носил, был потрепанный и поношенный костюм Иосифа[8], состоящий из многоцветных лоскутов, перекрывавших прорехи или разрывы в грубой ткани, через которые случались дразнящие проблески розового соска или лютиковой впадинки крошечного пупка. Невозможно было определить, прекрасно ли лицо у паренька или уродливо, ибо его волосы и все остальное было настолько покрыто грязью, жиром, сажей и чем-то еще, так что он мог оказаться как нищим, так принцем в запыленной маскировке. И этот мальчика остановился перед столом мужчины, облизываясь и не сводя глаз с по-прежнему наполненного блюда.
4
В народных колдовских поверьях считается, что седьмой сын седьмого сына рождается с неимоверными магическими и целительными способностями
8
Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын старости его, - и сделал ему разноцветную одежду. Бытие 37:3