— А что же этот ваш Краузе? — делая ударение на слове «ваш», недовольным тоном продолжал Спирин. — Почему он сам не принимает никаких мер? И где он вообще находится? Я здесь человек новый. И ничего еще и никого не знаю. Но я узнаю. Все узнаю!
— Комендатура наша, господин офицер, в двадцати километрах отсюда, в районном центре… — начал объяснять Стецков.
Но Спирин оборвал его:
— Связь с ним есть?
— Так точно.
— Какая?
— По телефону, господин офицер.
— Где этот телефон?
— В бывшем сельсовете. В соседней деревне, господин офицер. Из комендатуры туда звонят. А оттуда, стало быть, посыльный прибегает, — объяснил и тем самым несколько успокоил разведчиков староста. Значит, соединиться с комендатурой в любую минуту, когда бы это ему заблагорассудилось, староста не мог. Не мог, даже если бы он этого захотел и потребовал, переговорить с Краузе и Спирин. Поэтому вполне логичным должно было представляться то, что гость не выполнил немедленно своей угрозы: трубку не схватил, коменданту не позвонил и все, что собирался узнать, — не узнал. И тогда случилось совершенно никем не предвиденное. Спирин вдруг вскочил и буквально заорал на Птахина:
— Идиот!
Птахин тоже вскочил и испуганно вытаращил на начальство глаза.
— Вот во что обошлось нам ваше ротозейство! Ославили меня на всю группу войск. Наверняка об этом уже знает полковник Штумпф! А он уже непременно доложит в Берлин. А там обо мне подумают черт знает что!
Птахин моргал, щелкал каблуками, испуганно повторял: «Виноват!»
Мороз, естественно, этот разнос подчиненного не переводила. Было неизвестно, понимает ли хоть что-нибудь по-немецки староста. Но все-таки, на всякий случай, застраховаться надо было и с этой стороны. И Спирин застраховался.
Спирин молча расхаживал из угла в угол вдоль горницы, а все остальные стояли и следили за ним, не спуская с него глаз.
— Карту, — неожиданно потребовал Спирин. Мороз вытащила из полевой сумки трофейную карту
и положила ее на чистом конце стола. Спирин нашел деревню, в которой они были, и поманил пальцем старосту:
— Понимаешь?
Староста посмотрел на карту и снова виновато улыбнулся:
— Карту-то мы понять можем. А вот по-немецки, извиняюсь, не понимаю. Грамотешка у нас небольшая. Вот сыновья, те враз все переведут, — объяснил он.
— Ничего, — примирительно сказал Спирин. — Я тебе помогу. Как называется деревня, где есть телефон?
— Людцово, — ответил староста.
Спирин нашел деревню на карте. Это была как раз та деревня, которая стояла у самого леса и в которую, как следовало теперь понимать, они не пошли по совершенно счастливой случайности.
— А где комендатура? — продолжал Спирин.
— Одна в Гривнах…
— Это я знаю. Это главная. Оберст-лейтенант Рихерт, — показал свою осведомленность Спирин. — Где Краузе?
— Лейтенант будут в Марино.
Спирин долго искал на карте Марино. Но нашел. И сразу стало понятно, почему Штумпф в своё время направил фельдполицаев именно туда. Марино стояло на отшибе. Добираться до него из Гривн было далековато и неудобно. Вот Штумпф и решил иметь там тоже постоянный глаз.
В горницу вернулся Журба и доложил о том, что команда связистов уехала из деревни.
— А вон и наши едут! — обрадованно воскликнул вдруг староста и подошел к окну.
Все посмотрели туда же. С того конца деревни, откуда в нее недавно въехали связисты, теперь въезжали две подводы.
— Кажется, все благополучно, — заметил Бритиков.
— Живы, живы, — обрадовался староста.
— Лошадей не распрягать, — ни на кого не глядя, приказал Спирин.
Птахин тотчас выскочил на улицу и побежал навстречу приближающимся подводам.
Из окна было видно, как подводы остановились и с них соскочили два рослых полицая в черных форменных шинелях. Никто в доме не мог слышать, о чем они разговаривали, что говорил им Птахин и что они отвечали ему. Но когда они все трое направились к дому старосты, в доме всем стало ясно, что там, на дороге, достигнуто полное взаимопонимание. Птахин вошел в дом первым. За ним оба полицая. Птахин доложил, что приказание выполнено. А полицаи, увидев начальство, вытянулись в струнку.
Спирин какое-то время молча разглядывал предателей, потом спросил:
— Как прошла операция? Мороз перевела вопрос.
Тот из полицаев, который был постарше, громко ответил на коверканном немецком:
— Сорвалась она, эта операция, господин гауптман. Спирин кивнул, что должно было означать, что он понял ответ.