Глава 8
Коржиков быстро оторвался от группы. Прошел еще примерно с километр и неожиданно увидел в просвете между кустами дорогу. Он остановился и залег. Прислушался. И вдруг услыхал слева какой-то неясный шум. Прошло совсем немного времени, и шум превратился в монотонный гул. А еще немного спустя Коржиков понял, что по дороге в его сторону движется колонна. Старшина молнией метнулся из кустов и в несколько прыжков очутился на противоположной обочине. Единственное, что он успел, это взглянуть — появилась уже колонна из-за поворота или нет. На его счастье, колонна двигалась еще где-то за поворотом дороги, и пышные, развесистые кроны деревьев и густо разросшиеся придорожные кусты надежно скрыли его бросок от немцев. Коржиков отошел в глубь леса шагов на тридцать и снова залег. Теперь он сразу почувствовал себя в полной безопасности, в то время как сам неплохо просматривал большой участок дороги. Гул нарастал, и через несколько минут между кустами замелькали машины. Тупорылые «Шкоды» и «бюссинги» везли пехоту. Поначалу Коржиков не заметил, что немалая часть солдат, сидящих на машинах, одеты в черные мундиры. Но потом он разглядел их и понял, что это полицаи. И стало быть, перед ним не воинская часть, а каратели. Колонна между тем неожиданно остановилась. Послышались лающие команды. Солдаты и полицаи посыпались с машин на дорогу. Коржиков понял: начинается облава. И еще он понял, что его самого спасло какое-то чудо. Что именно в тот момент, когда он, повинуясь какому-то неясному желанию, почти порыву, рванулся вперед и буквально под носом у немцев перескочил дорогу, решилась его собственная судьба.
Немцы тем временем растянулись цепью с интервалами шагов в десять и двинулись в лес. У машин осталась немногочисленная охрана и водители. Цепь удалялась. И чем глуше доносились до Коржикова голоса, тем тревожнее сжималось его сердце. Облава волной катилась навстречу его товарищам. А он, связанный по рукам и, по ногам приказом капитана, ничего не мог сделать, чтобы хоть как-нибудь помочь им. Он не мог ни отвлечь немцев на себя, ни предупредить разведчиков, подняв стрельбу. Чувствуя свое полное бессилие, Коржиков до боли сжал зубы и, пятясь, пополз от дороги в глубь леса.
Стрельбы в лесу, оставшемся за дорогой, он не слыхал. Ветер уносил звуки. Да и далеко он уже был от того места, где должен был вспыхнуть, по его расчетам, короткий, но жестокий бой. Последний бой его боевых товарищей. А может, и потому не услыхал он той автоматной перестрелки, что теперь уже отчетливо и с каждым километром все яснее слышал стрельбу, доносившуюся с фронта. А там то и дело ухали орудия.
И все чаще улавливал он теперь гул танков. Он их не видел. Но слух его, отлично натренированный на все звуки и отзвуки войны, точно подсказывал ему, что они где-то рядом. То ли ползут на заправку. То ли, насытившись горючим, выдвигаются к фронту. То ли, совершая маневр, скапливаются на направлении предполагаемого удара.
Как и в прошлый раз, когда они вели к фронту мордастого гауптмана и тощую переводчицу, Коржиков пробирался к фронту гнилым, топким болотом. Только тогда, стараясь поменьше мокнуть, они шли на запад, придерживаясь кромки, выбирая места посуше. А сейчас он лез через самую болотную крепь. Поэтому и не встречал и не видел ничего перед собой, кроме колючего стрелолиста, острого как бритва осота и вымахавшего по жаре в высоту чуть не на сажень камыша. Где позволяла обстановка и ил не засасывал ног, он шел пригнувшись или по горло в воде. На каких-то участках плыл, поднимая с воды уток и заставляя нырять и прятаться водяных крыс. Но чаще полз от кочки к кочке, от коряги к коряге.
Ночь застала его километрах в двух от линии фронта. И хотя соблазн проползти эти два километра побыстрей был велик, Коржиков не спешил. Он знал, что сразу за болотом начнутся овраги, за ними полоса леса, которая приведет его к минному полю, там его встретят, покажут проход, он выползет по нему на мокрую луговину, проползет по ней до самых наших окопов и очутится у своих. И все же преодолеть эти два последних километра было очень непросто. Между болотом и минным полем немцы постоянно держали дозоры. Тут запросто можно было наткнуться на секрет или угодить в какую-нибудь ловушку. Поэтому Коржиков снова залег и весь превратился в слух.
Глава 9
Шютце Краппе, веснушчатый верзила с белесыми, как у теленка, ресницами, которого старший поста выделил сопровождающим группы, то и дело искоса поглядывая на злющую обер-полицайку, сел на вторую повозку. Но Надежду это не устраивало. Краппе мог кое-что знать, а это кое-что вполне могло представлять интерес для разведчиков.