Все донесения были похожи одно на другое. И только одно, поступившее из полка, в котором воевал Журба, имело дополнение. В нем сообщалось о том, что радистка роты связи младший сержант Зинаида Мухина узнала голос своего сослуживца ефрейтора Константина Журбы.
Данные были обработаны. На их основании было составлено подробное разведдонесение и доложено начальнику штаба. Генерал Фомин отдал ряд распоряжений. На основании их уже в десятом часу утра воздушная разведка подтвердила сведения о сосредоточении техники противника, и в первую очередь танков, в квадратах, указанных в разведдонесении. А уже через час по местам сосредоточения были нанесены мощные удары нашей авиации и дальнобойной артиллерии.
Вскоре более тщательная и уже целенаправленная воздушная разведка обнаружила и хорошо замаскированную железнодорожную ветку, проходившую в особой зоне. К исходу дня ее также накрыла наша авиация. А спустя примерно еще сутки Фомин сам вызвал Супруна.
— Что слышно о группе Спирина? — спросил он. Супрун вздохнул:
— Молчат, товарищ генерал.
— Ну вот на, почитай, — сказал Фомин и передал Супруну шифровку штаба фронта. В шифровке приводилось донесение командира партизанской бригады имени Кирова. Комбриг информировал командование советских войск о том, что накануне в расположение бригады вышли капитан Н. П. Мороз, старший сержант А. Раммо, младший сержант Т. Ф. Птахин и ефрейтор К. В. Журба. Ими также доставлен пленный радист особого подразделения связи абвера Зигмунт Штофф. Далее слово в слово передавалось уже известное донесение разведчиков.
— Значит, использовали запасный вариант, — обрадовался Супрун. — Мы предусматривали, что, если возвратиться через линию фронта будет невозможно, надо пытаться уйти к партизанам.
— Однако о Спирине почему-то ничего не сообщается, — заметил Фомин.
— О Спирине и еще о троих разведчиках, сопровождающих его группу, — уточнил Супрун.
— Дайте дополнительные указания всем дежурным. Пусть следят самым тщательным образом. Возможно, эта четверка даст о себе знать позднее, — распорядился Фомин. — Так или иначе, а дело они свое сделали, как надо. Молодцы. Не забудьте потом всех представить к наградам. Особо отличившихся можно к званию Героя.
Дежурные радиостанции прослушивали на всякий случай эфир даже во время развернувшегося вскоре после этих событий нашего наступления. Разведчиков пытались найти и на освобожденной нашими войсками территории. Но никаких сведений о группе капитана Спирина добыть не удалось.
Наступление советских войск, несмотря на упорное сопротивление врага, развивалось успешно. Через полмесяца напряженных боев в тылу армий остался уже и лес «Глухой» с его особой зоной, и станция Панки, и населенные пункты Глинково и Гривны. А спустя еще несколько дней одна из частей соединения, которым командовал полковник Максимов, соединилась с партизанской бригадой имени Кирова. В разведотдел армии прибыли капитан Мороз, старший сержант Раммо, младший сержант Птахин и ефрейтор Журба. Во время боев они немало помогли и партизанам. Они и часа не хотели сидеть без дела. Однако если Раммо и разрешили дважды сходить в разведку, а Птахину и Журбе удалось участвовать в подрыве очень важного железнодорожного моста через реку, то Надежде комбриг, бывший второй секретарь райкома партии, просто-напросто категорически запретил куда-либо отлучаться за пределы основной базы.
— Мы вам работы и тут найдем, не переделаете, — добродушно улыбаясь, говорил он Надежде. — А таскать на себе мины да тол и без вас есть кому.
В отделе нашли, что Надежда немного похудела. Но стала еще привлекательней. Впрочем, заметили не только это. Заметили и то, что на висках у нее появились серебряные ниточки. Но об этом ей, естественно, никто не сказал ни слова.
Прошло еще немного времени. И однажды в отделе появился старший сержант Бритиков. Выполняя задание полковника Супруна, он побывал в местах, где действовала группа Спирина. Был в лесу, на том месте, где расстался со своими боевыми друзьями. Заходил в деревню, из которой вся их группа выехала в Марино на двух подводах. В дом бывшего полицая Стецкова Бритиков не пошел. Но из разговоров с местными жителями узнал, что вскоре после освобождения этих мест, на песчаной косе у озера нашли трех убитых советских солдат и полицая Ваську. Солдат похоронил там же, на берегу озера. И поставили на их братской могиле деревянный памятник. Что же касается капитана Спирина, который должен был быть в ту пору в немецкой форме, то его никто не видел и ничего о нем не слышал. Загадка так и осталась неразгаданной. Но поскольку в то время дел было хоть отбавляй, то поиск прекратили. А в официальном документе против звания, фамилии, имени и отчества капитана Спирина, написали: «Пропал без вести». Шел четвертый год войны…