На исходе был сорок второй военный год. Конец декабря.
Дождались танкисты Урбана приказа о наступлении. Повели свои боевые машины на село Яшкуль.
Метельным, вьюжным вечером немцы справляли рождество. В Яшкуль советские танкисты вошли баз единого выстрела, выгнали фрицев на улицу в одном белье. С ходу взяли село Вознесеновку и двинулись на Элисту. А она в семи километрах от Вознесеновки. Преодолеть такое расстояние танкистам — раз плюнуть.
Василий Жигайлов — в танке отца. Он сдал экзамен на стрелка-радиста.
Мчались на Элисту, и Васильком овладела неуемная радость: он, ученик Элистинской средней школы № 1, барабанщик пионерского отряда, будет освобождать от фашистской нечисти свой город, свою родную школу. Улыбка не сходила с губ, хотя Василий и старался быть серьезным.
В двенадцать часов ночи, под новый тысяча девятьсот сорок третий год, танкисты Урбана ворвались в Элисту. У Дома Советов стояли три грузовые, под брезентом, машины — фашисты жгли и подрывали город. Опоздай на час советские танкисты, и взлетело бы в воздух красивое здание Дома Советов.
Первого января Элиста была освобождена от оккупантов. Город ликовал.
— Василек, а ну-ка вдарь «яблочко»!
И Василек взлетал на башню танка.
Петр Александрович довольно улыбался.
— Пап, можно я в школу сбегаю? — попросил Василек.
— Беги, только долго не задерживайся, — разрешил Петр Жигайлов.
В форме танкиста, в танкошлеме, то и дело сползавшем на лоб, бежал по знакомым заснеженным улицам к своей школе Вася Жигайлов. Еще издали увидел он ее развалины. От здания пахло гарью. Три года учился здесь Вася, три класса окончил. Враги спалили его школу.
Вспомнились стихи:
И слова припева: «Старый барабанщик, старый барабанщик, крепко, крепко, крепко спал. Он проснулся, перевернулся, рабочего увидал».
Вася тогда тоже участвовал в литературном монтаже. Если бы это было теперь, он сказал бы барабанщикам своей школы: «Красные барабанщики, не спите! Ударьте барабанными палочками в барабаны и поведите за собой всех сильных, всех честных людей на борьбу с фашистами». И тогда все разом спели бы песню о красном барабанщике, который проснулся, перевернулся и всех фашистов разогнал.
Из задумчивости Васю вывело прикосновение чьей-то руки. Оглянулся. Перед ним стоял мальчик из их школы, годом старше.
— Бадма, здравствуй! — воскликнул Вася.
Черные глазки Бадмы заморгали, лицо расплылось в улыбке;
— Какой ты красивый! Возьми меня с собой воевать, Жигайло!
— Я ж тебе не Урбан! Не могу, — с чувством понятного превосходства ответил Вася. — Расскажи, как вы тут жили?
Василий присел на завалинку, рядом с ним примостился Бадма.
— Чего вспоминать, как жили… Плохо было. Я тебе про ребят наших лучше расскажу, про Юру Калмыкова и Леву Касмева. Помнишь их? Послали их в разведку, в Элисту. Партизаны послали. А фашисты их схватили. Предатель один выдал. Мучили их в гестапо. Все дознавались про партизан. А они молчали. Лева, говорят, только здорово кричал. Но все равно ничего не сказал им. Когда вывели на расстрел, так Юрка Калмыков вцепился зубами в руку гестаповца и не отпускает. Но, конечно, гестаповец был сильнее, да и много же их было. И с оружием. Но Юра как-то вырвался и побежал по длинному коридору и закричал: «Убьете нас, придут другие!» — И со всего размаха ударился головой о кафельную печь. Лева тоже так умер. Говорят, фашисты подбежали к ним и стреляли из пистолетов в головы.
Вася сидел потрясенный.
— Я тебе еще про Тамару Хахлынову расскажу, — Бадма сдвинул на лоб ушанку, помолчал. — Тамара же была комсомолкой. Тоже в разведке ее фашисты застукали. Она спряталась в землянке. Ее окружили гитлеровцы. Тамара стреляла, не сдавалась. Убила нескольких. Тогда враги вызвали подкрепление. Прибежала туда танкетка, по землянке стреляла раз, стреляла два и не стало больше в живых Тамары Хахлыновой.
Вернулся Вася к своим хмурый. Первый раз просьбу старших товарищей — «А, ну-ка, Вася вдарь „цыганочку“» — он не выполнил…
Из Элисты советские танкисты пошли на совхоз «Гигант». Перед совхозом натолкнулись на танковую бригаду противника. Завязался жестокий бой. Васе казалось, что сейчас, вот сейчас вражеский снаряд ударит по их танку и машина рассыплется на мелкие куски.