Д’Эрбини с драгунами бросился наперерез казакам, темные силуэты которых были едва видны в клочковатом утреннем тумане. В жаркой схватке слышались удары сабель по древкам пик, лязг металла о металл, топот копыт и ржание лошадей. Вопя и улюлюкая, всадники сталкивались в поединках, нанося и отражая удары. В какой-то момент д’Эрбини оказался за спиной всадника в зеленом сюртуке, яростно размахивавшего казацкой пикой, и с ходу рубанул его саблей по плечу.
Бой прекратился с подходом эскадронов егерей и польских улан, которые обратили казаков в бегство и организовали их преследование Опасность миновала, и гренадеры взялись помогать доктору Ювану: они искали раненых и сносили их к избе, где доктор развернул временный лазарет. Внимание д’Эрбини привлек раненый в плечо офицер в знакомом зеленом мундире, которого несли двое солдат.
— Этот не очень-то похож на татарина, — обратился он к временным санитарам.
— Нет, конечно.
— А кто он?
— Адъютант начальника главного штаба. Сломал свою саблю когда выпускал кишки одному из тех дьяволов, затем подхватил его пику, чтобы продолжить бой.
Гордясь своим участием в схватке за жизнь императора, капитан философски подумал, что в темноте может ошибиться любой.
Около шести часов вечера в риге собрался военный совет. Склонившись над столом и подперев голову руками, Наполеон с мрачным видом изучал развернутые перед ним карты. Мюрат присел на скамью, стоявшую у стены, украшенную султаном шляпу он положил рядом с подсвечником. Другие маршалы стояли. Они ждали, какую дорогу выберет император. Наполеон весь день осматривал город, отбитый его батальонами у русских в отчаянной штыковой атаке. Но это уже был не город, скорее пепелище. После огня русских пушек не уцелели ни дома, ни окружавший их лес, тянувшийся до вершины косогора. По кучам трупов можно было на глаз судить о бывшем расположении улиц. Уцелела лишь церковь у моста через реку. Принц Евгений показал ему место, где тремя пулями был убит генерал Дельзон…
Наконец император заговорил:
— Кутузов отвел свои войска, он обременен обозами, потерял несколько тысяч человек. Пришло время обратить его в бегство.
— Сир, он, возможно, только меняет позицию…
— Если мы перейдем в наступление сейчас, то откроем себе дорогу на юг.
— Какими силами, сир?
— У нас достаточно сил! Я видел погибших из армии Кутузова, слышите? Я их видел! Это, в основном, молодые рекруты в серых шинелях, призванные два месяца назад. Они не умеют драться. Его пехота? В ней только первая шеренга состоит из настоящих солдат, а кто за ними? Юноши, мужики, крестьяне, вооруженные пиками, ополченцы, собранные в столице…
— Сир, мы только что потеряли не менее двух тысяч человек. Сколько же раненых мы сможем взять с собой в это преследование? Не лучше ли пока не наступили морозы, вернуться, как можно быстрее в Смоленск.
— Погода прекрасная, — отрезал император, — и продержится она еще целую неделю. А к тому времени мы будем в безопасности.
— В Калуге?
— Там мы отдохнем, запасемся провиантом, получим подкрепление…
— Зима может наступить в любой день, сир.
— Неделя, повторяю вам!
— Давайте поторопимся, — предложил Мюрат. — При форсированном марше мы через неделю будем в Смоленске.
— При форсированном марше! — с иронией в голосе произнес маршал Даву. — По разоренной местности и с пустым желудком? Потому как, разумеется, Неаполитанский король предлагает нам пойти по старой дороге!
— Но она самая короткая!
— А что предлагаете вы? — сухо спросил император, обращаясь к Даву.
— Предлагаю вот эту промежуточную дорогу на Юхнов, — ответил маршал, уткнувшись в карту носом, на кончике которого висели круглые очки.
— Потеря времени! — возразил Мюрат.
— В этом районе, по крайней мере, не было сражений, и мы сможем найти там провиант, которого уже не хватает.
— Хватит спорить! — сказал Наполеон, сметая рукавом карты со стола. — Решать буду я.
— Мы ждем ваших указаний, сир.
— Выступаем завтра!
Члены совета в молчании покидали помещение. Император задержал начальника штаба:
— Бертье, а что думаете обо всем этом вы?
— Мы уже не в состоянии дать сражение.
— Однако я прав, я это знаю. Кутузов! Стоит его толкнуть, и он повалится!