На смену утреннему туману с изморозью пришел сильный мороз. Решение было принято: хватит зря тратить время, надо добираться до Смоленска и там восстанавливать силы.
— Сапоги! — лаконично приказал император.
По этой команде прислуга, секретари и офицеры засуетились во всех помещениях особняка, продуваемого злыми ветрами. Себастьян и барон не стали паковать вещи, предоставив это заботам других служащих. Император неподвижно сидел в кресле. Дворецкий принес ему чашку кофе, а мамелюк Рустам подбежал с навощенными сапогами. Он опустился на колени перед протянувшим ему ногу Наполеоном и стал натягивать первый сапог, но тут же получил сильный удар ногой в грудь. Рустам повалился на спину и озадаченно уставился на хозяина.
— Вот как мне прислуживают! — в ярости воскликнул император. — Разве ты не видишь, кретин, что надеваешь левый сапог на правую ногу? Ты ничем не лучше тех презренных трусов в Париже, что дали обмануть себя сбежавшему из тюрьмы сумасшедшему!
Мысли о неудавшемся заговоре Сент-Сюльпис а неотступно преследовали его. Как отнесется Европа к этой нелепой авантюре? Какой сделает вывод? Отныне империя была во власти горстки экстремистов. И от этого Наполеон испытывал глубокое разочарование и боль.
На выходе из леса дорога, укатанная колесами тысяч повозок и пушек, пошла вдоль Днепра. В эскадроне д’Эрбини осталось около дюжины конных. Остальные шли пешком: их лошади не вынесли голода и жажды, и люди поедали павших животных, даже не давая им остыть. От мороза капитана спасала меховая шапка и овчинный тулуп с поднятым воротником. Пар от дыхания замерзал и превращался в сосульки на его галльских усах и неухоженной бороде. К полудню поднялся пронзительный холодный ветер и разогнал молочно-белый туман. Отряд д’Эрбини шел вслепую, и капитан был начеку: ему совсем не хотелось заблудиться. На повороте Полен остановил своего сильно похудевшего осла.
— Гс… н, — обратился он к капитану.
— Если хочешь что-то сказать, то опусти хотя бы воротник. А то выглядишь, как египетская мумия.
— Господин, — послушно повторил слуга, — когда замерзает нос, его перестаешь чувствовать, и он отваливается. Вам надо бы…
— Ты остановился ради того, чтобы давать мне советы?
— Нет, господин капитан, а вот удастся ли нам перебраться через реку? Нынче так рано темнеет.
После поворота обледенелая дорога круто спускалась к мосту, перекинутому через реку, и резко поднималась в гору на другом берегу. Гренадеры с примерзающими к рукам ружьями регулировали движение и следили за проходом на мост. Но что они могли сделать? Лошадей со стертыми подковами сносило вниз к реке, и они, уже неспособные подняться, отчаянно ржали; тяжелые кареты давили их, проламывали тонкий лед и исчезали в черной воде. Люди кричали, толкая друг друга; одни скатывались по склону вниз, другие, как по ступенькам, спускались по трупам, вмерзшим в плотный снег. Некоторые скользили вниз вместе с вещами, которые веером разлетались в разные стороны, а те, кто шел следом, спотыкались о самовары, предметы домашней утвари…
— Нам не спустить повозки, мой капитан, — разобьем.
— Здесь ты прав, Бонэ.