— Ну что, поехали? — предложил кучер.
— Да, но мне надо предупредить попутчиков…
— Поспешите, нам нельзя терять время.
Миссия была щекотливой. Себастьяну не нравилась роль злого авгура[10]. Ему всегда хотелось стать жестче, и сделать это в окружении его величества было нетрудно, но как в данном случае объяснить книготорговцу, почему его бросают в глухом лесу, вдали от города? Хорошо еще, что в Смоленске они успели передать на попечение врачей последнего раненого — горячечного лейтенанта.
Себастьян отворил дверцу кареты.
— Так мы отправляемся или нет? — спросил Сотэ.
— Видите ли, как бы это сказать, с сегодняшнего дня каждый путешествует, как может…
— Что за вздор вы несете, молодой человек?
— У нас больше нет лошадей.
— Это значит…
— Что вы собираете все, что считаете самым необходимым…
— И что мы отправляемся пешком?
— Боюсь, что так, господин Сотэ.
— Но, мне страшно! Вы подумали о моем возрасте? О моей жене? О дочери?
Женщины испуганно поджали губы. В порыве внезапного мужества торговец попросил Себастьяна устроить дочь в фургоне с картами.
— А вы?
— Мы с Мелани останемся в карете.
— Будьте благоразумны, господин Сотэ…
— И при таких обстоятельствах вы призываете меня к благоразумию? Довольно, другой дороги нет. Какая-нибудь коляска подберет нас. В этом жалком кортеже у меня есть знакомые по Москве.
— Пусть будет так, — ответил Себастьян. — Мадемуазель…
Он помог дочери Сотэ спуститься по скользким ступенькам кареты, поддержал ее за руки и, как мог, разместил в фургоне, забитом папками с документами и рулонами карт. Раздался лай Дмитрия. Сотэ, согнувшись в дверях кареты, держал в руке книжку.
— Господин секретарь, этот томик выпал из вашей сумки, вы потом пожалеете о потере.
— Благодарю вас, господин Сотэ, спасибо.
Себастьян взял книгу. Это был томик Сенеки «О спокойствии души», из которого торговец не то в насмешку, не то рисуясь, процитировал ему отрывок.
— «Если изначально смотреть на все, что может произойти, как на должное, то гораздо легче переносить удары судьбы». Однако позаботьтесь об Эмили, сударь…
— Обещаю вам это, господин Сотэ.
Фургон тронулся в путь. Когда они проезжали мимо неподвижной кареты, Себастьян увидел внутри обнявшихся супругов и отвел взгляд. Вновь послышался лай. Рядом с фургоном вприпрыжку бежал черный песик. Секретарь нагнулся, ухватил пса за загривок и уложил его на коленях, прикрыв пологом из волчьей шкуры. Кучер закатил глаза к небу.
Угрызения совести мучили неподготовленного к бесчеловечным поступкам Себастьяна Рока. Он успокаивал себя тем, что разместить чету Сотэ в переполненных фургонах секретариата было невозможно, и что он и так нарушил устав, устроив среди служебных документов и топографических карт их дочь (возможно, ему за это придется ответить). Что будет с супругами Сотэ? Ни один экипаж не остановится, чтобы спасти их. Торговец сказал об этом, чтобы облегчить совесть молодого человека. Сделано это было и деликатно и мужественно, однако то был обман. Они умрут от голода или холода, если до того их не убьют крестьяне. Лаская делившуюся с ним теплом собаку, Себастьян презирал себя и одновременно пытался найти оправдания.
— Подъезжаем, — сказал кучер.
— Куда?
— К Красному, разумеется.
Он указал кнутом в сторону видневшегося вдали скопления домишек с просевшими под тяжестью снега крышами. Непрерывный поток карет и пеших солдат двигался в направлении поселка. А вдоль дороги лежали, словно поверженные статуи, тела людей и лошадей, на которые, как на межевые столбы, безучастно и устало взирали путники. Однако до поселка еще надо было добраться. Дорога с обледенелыми откосами пошла по ложбине вниз, к узкому мосту. И именно там, перед въездом на мост, сцепились осями две повозки, образовав непроходимый затор. Себастьян решил сходить туда и выяснить, в чем дело. Стоило ему откинуть полог, как песик спрыгнул на снег. Недовольный вынужденной задержкой, возница проворчал:
— Вы слишком любопытны, господин секретарь.
Стоявшие на краю обессиленные солдаты рассказали, что из одной повозки выпал бочонок казначейства; от удара о заледеневшую землю с бочонка соскочил обруч, и на дно ложбины золотым дождем посыпались монеты. Но самое интересное заключалось в том, что монеты буквально «озолотили» стадо занесенных снегом замерзших быков. Здесь находились десятки мертвых животных, которые, по всей видимости, во время метели сбились с дороги и, в конце концов, оказались на дне ложбины, но подняться наверх по скользким склонам уже не смогли. Мороз сковал их в самых разных позах: от ужасных до смешных.
10
В древнем Риме жрец, толковавший мнимую волю богов по крику и полету птиц.