Главный штаб и гвардия расположились в имении князя Радзивилла, в одном лье от Березины. На фермах поместья нашелся фураж, говядина и сушеные овощи. Вооруженные гренадеры охраняли эти сокровища, приберегая их для себя, и не пропускали на фермы посторонних. Другим воинским подразделениям, потоку отставших солдат и гражданских беженцев не оставалось ничего другого, кроме как выкручиваться самостоятельно, хотя они могли выклянчить кое-какую верхнюю одежду и немного муки у интендантов Удино и Виктора, получавших припасы со складов в Литве. Поэтому часовые стали гнать прочь невысокого бородача с кругами под глазами, выряженного в красную шляпу и шубу с горностаевым воротником. Заметив на воротах гвардейский флаг, тот вышел из проходившей мимо колонны штатских и решительно направился к часовым.
— Проваливай! Здесь тебе делать нечего!
— Гвардейские драгуны…
— С такими отвислыми щеками ты в драгунах?
— Я этого не говорил. Я всего лишь хотел узнать, остановились ли здесь гвардейские драгуны.
— Здесь стоят только гвардейцы и никто другой.
— В таком случае вы должны пропустить меня.
— Тебе же было сказано — проваливай!
— Я слуга капитана д’Эрбини.
— У этого капитана дурной вкус.
— Но вы проверьте!
Капрал, командовавший часовыми, пожал плечами, однако приказал одному из гренадеров:
— Узнай, существует ли некий капитан Дерини.
— Д’Эрбини! Бригада генерала Сент-Сюльписа.
— Если ты, парень, наплел нам, то тебя ждет взбучка.
— А если нет, то капитан может намять бока вам.
Гренадер вскоре вернулся в сопровождении рослого драгуна в туркменской шапке, которого Полен узнал не сразу. К счастью, это был кавалерист Шантелув; он подтвердил личность слуги, и Полен вновь обрел хозяина.
Бригада д’Эрбини расположилась в одном из строений фермы, и капитан, лежа на чистой соломе, отдыхал. Когда Полен сбросил на пол свой мешок, капитан по привычке осыпал его бранью:
— Ты где шлялся, прохвост?
— Я не знал, где искать вас, господин капитан, и был вынужден бежать из Красного вместе с другими…
— Шантелув!
— Да, господин капитан?
— Дай чечевицы этому придурку.
В бригаде, сократившейся по численности до эскадрона, те немногие драгуны, что сохранили лошадей, чистили их скребницей. Полен отъедался, а капитан с открытыми глазами лежал, вытянувшись, на соломе.
Спустя некоторое время послышалась барабанная дробь, и д’Эрбини поднялся на ноги. По двору, залитому лунным светом, от одного строения фермы к другому бегали штабные офицеры и поднимали гвардейцев по тревоге. Полковник, закутанный в плащ, осветил фонарем лицо д’Эрбини и передал ему приказ выступать к Студянке для укрепления второго корпуса Удино.
— На рассвете?
— Немедля.
— Посреди ночи?
— Вы будете сопровождать крупный груз.
Приказы не обсуждаются, а выполняются. Помня об этом, д’Эрбини принялся подгонять драгун. Наконец, они собрались перед домом, где выстроились запряженные фургоны. Снова начало подмораживать. В ожидании отправки застыл батальон тиральеров. Изредка раздавался звук падения, когда какой-нибудь скверно одетый пехотинец, одеревенев от мороза, мешком валился в снег. Полен, дрожа от холода, возмущался:
— Не успел я после стольких мучительных дней и ужасных ночей найти вас, господин капитан, как снова приходится расставаться!
Взяв слугу за руку, капитан пошел с ним от фургона к фургону, надеясь найти для него место, но желающих взять лишнего человека не оказалось. Как раз в это время из дома вышли служащие военной администрации и направились к крытым экипажам. Среди участников ночной экспедиции был Себастьян. Когда он проходил мимо одной из освещенных повозок, капитан заметил его, окликнул и обо всем договорился. На сей раз Полену досталось сидячее место. Стиснутый с обеих сторон писарями, он уснул еще до того, как прозвучала команда «Трогай!» Во сне он что-то невнятно бормотал и рассмешил попутчиков, когда важным тоном распорядился: «Кучер, гони в Руан!»
Став на время плотниками, солдаты маршала Удино разбирали избы Студянки и перетаскивали бревна на берег реки, где драгуны д’Эрбини мастерили из них два плота. Четыре сотни тиральеров готовились занять позиции на другом берегу, где в перелеске уже мелькали русские в круглых шапках с желтым крестом. Необходимо было организовать охрану саперов, занимавшихся строительством мостов. Конники входили в воду, их сносило течением, но они плыли к противоположному берегу, пиками отталкивая острые льдины, которые наносили лошадям чувствительные удары. На середине реки, где глубина едва не превышала рост лошади, кое-кто из всадников не удержался в седле и скрылся под водой. Лишь две трети всадников добрались до противоположного берега, и мокрые лошади, увязая копытами в илистом дне, стали выбираться на сушу.