Я метнулась в сторону в надежде убежать, но Антонио перехватил меня и прижал к себе, не давая возможности сбежать. Я пыталась вырваться била его руками, захлебываясь в рыданиях, но Антонио был непреклонен и лишь сильнее прижимал меня к себе. Мои слёзы душили меня, и невидимая рука сковала горло. Меня душил страх, за всё время что мы знали друг друга, я чувствовала к нему различные чувства от ненависти и раздражения до влечения и страсти, но я никогда не испытывала по отношению к нему ничего похожего на страх, на животный страх, который побуждал меня вырываться и бежать, бежать как можно дальше от него и спасаться, спасаться или он убьёт меня. Словно загнанный зверь я начала вгрызаться зубами в руку Антонио в неописуемой панике.
Сквозь пелену своего страха я услышала только его вскрик от боли, и ощутила, как ослабла хватка, чем сразу же и воспользовалась. Толкнув Антонио в живот, я бросилась бежать, почти ничего не разбирая на своём пути. Мой наставник издал внутриутробный рёв, и совсем уже не человеческим голосом наполнилась комната. От его голоса дрожали картины на стенах, и вся мебель казалось, забилась дрожью.
— Стой! — Громыхнул раскатистый нечеловеческий голос Антонио. Вокруг меня промчалась волна холодного воздуха, которая сокрушала всё на своём пути. Мебель разлетелась в разные стороны, поток воздуха сбил меня с ног и придавил к полу, не давая, шевелится. Я попыталась ползти, но это оказалось тоже невозможно, так как казалось, что на меня навалилась вся тяжесть мирового океана, и вот- вот сейчас меня раздавит. Я перевернулась на спину и уставилась на Антонио, он стоял, всё ещё потирая укус, из которого сочилась кровь. Его кровь, кровь моего наставника и учителя, того кто не бросил меня на произвол судьбы и защищал. Того кто представил меня перед кланами и старейшинами, дабы взять под свою опеку. Того кто учил меня не уподобляться животному и воспротивится влиянию Цактаны с их сумасшедшими и бредовыми идеями о превосходстве вампиров над людьми. Того кто не дал мне пропасть и стать жертвой очередного вампира, который решил бы поживится мною.
Сейчас передо мной стоял совершенно другой Антонио. Воздух вокруг него казалось, был ощутим на ощупь и его сила давила меня, пытаясь впечатать в каменный пол. Его волосы, всегда аккуратно убранные и забранные в хвост, сейчас развивались вокруг лица, что предавало ему ещё более устрашающий вид. Он не отрывал от меня взгляда, и казалось сверлил им насквозь. Наконец, словно опомнившись, он двинулся на меня, той походкой, которую я так часто видела, когда он учил меня охотится. Она была плавной и властной, той, от которой всё внутри дрожало и призывало спасаться бегством, но одновременно ноги будто врастали в пол, и не было сил шевельнуть, ни рукой, ни ногой. И вот так словно под гипнозом жертва ждала расправы своего охотника. Подойдя достаточно близко, и уже занеся руку для удара, Антонио вдруг сел на валявшейся рядом пуфик, и уронил голову на руки. Тут же воздух, словно через воронку стал пятиться и исчезать в наставнике, словно он как губка впитывал его обратно.
Я осторожно поднялась на колени и забилась в угол, закрыв лицо руками, словно это бы могло помочь мне защитится от многовекового вампира с ужасающей силой, которая дарована ему, дабы истреблять преступивших закон "Хартии" вампиров, к какому бы клану он не принадлежал. Слёзы сами по себе побежали из моих глаз, страх отступил, оставив внутри меня лишь пустоту, которая давила изнутри, словно хотела вырваться из меня и убить меня тем самым. Беззвучные рыдания начали сотрясать моё тело и я уткнувшись лицом себе в колени самозабвенно предалась рыданиям.
Неожиданно я почувствовала на себе, чьи- то руки, вскинув голову, встретилась глазами с чёрными омутами глаз Антонио. Он стоял передо мной на коленях и стирал тыльной стороной ладони мои слёзы. Прижав мою голову к своему плечу, он беззвучно гладил мои волосы и смотрел мимо меня, словно углубляясь куда-то в прошлое и в свои воспоминания, которые мне были не ведомы. В свои чувства и в свою боль, которая до сих пор терзала его и разрывала его сердце на миллионы мельчайших кусочков. Я буквально чувствовала его боль, которая переливалась через него, словно через переполненный сосуд.
— Что ты видела, Шелена? Расскажи мне, чтобы это ни было мы должны найти источник этого. — Антонио отстранился и заглянул мне в глаза. — Говори, Шелена. Не молчи.
Я рассказала, не тая ничего все, что видела этой ночью. Антонио с каждым моим, словом всё больше и больше хмурился. Его глаза стали непроницаемыми и в них отражалась тревога. Наконец, когда я рассказала всё, что видела этой ночью, он отстранился и заглянул мне в глаза:
— Ты понимаешь, что я никогда не причиню тебе зло?
Я уткнулась головой в плечо Антонио и тихо прошептала:
— Да.
— Ну, вот и хорошо. — Он отстранился и поднявшись на ноги, подхватил меня и поставил рядом. Отбросив волосы с моего лица, он сжал его ладонями и поцеловав в лоб добавил. — Я сейчас свяжусь с Натаром надо в этом во всём разобраться, ты пока одевайся и приходи вниз. Хорошо?
Я утвердительно кивнула. Антонио потрепал меня по щеке и вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Я осталась стоять одна в комнате, где вся мебель была беспощадно перевёрнута вверх ногами, и казалось, что здесь пронёсся ураган, хотя если вдуматься то так оно, и было, только ураган сметал на своём пути всё без разбора и от него можно было спастись, потому что он не имел одной определённой цели. То от разъярённого многовекового вампира спастись было почти невозможно, если он решил вас убить он это сделает, где бы вы не прятались, и какие бы меры предосторожности не принимали. Единственное что может вас спасти от смерти от руки вампира, если он решил вас убить, это ваша собственная смерть.
Я ещё раз окинула взглядом поле битвы, коим стала моя некогда уютная комната, и подавив в себе вздох, принялась переворачивать комод, чтобы добыть от туда хоть какие-то вещи и принять душ перед приходом Натара.
13.
Я высушила волосы полотенцем и натянула на себя юбку в стиле "гаде", вот с кофтами обстояло сложнее. Комод, после крушения отказывался открываться, и вызволить оттуда хоть что-либо в целости и сохранности не представлялось возможным. Провозившись несколько долгих и томительных минут, пытаясь извлечь из недр комода тонкую шифоновую кофточку, и наконец, благополучно разорвав её на две части, я от души пнула комод и тот, пошатнувшись, упал, вконец развалившись. Я с победоносным видом нашла шёлковую кофту, которая отлично подчёркивала мою фигуру, и её короткие рукава в случае чего не мешали бы мне в бою. Кофточка была бледно розового цвета и отлично подходила к моим рыжим волосам. Одев туфли лодочки на высокой шпильке, я забрала волосы, в высокий хвост, оставив несколько прядок возле лица свободными.
Закончив свои приготовления, я вышла из комнаты и направилась по длинному коридору в холл, где наверняка уже все собрались. Но к моему удивлению в холле было пусто, я в некоторой растерянности, застыла посреди хорошо обставленного помещения.
— Леди, псойдите сеньос и госпада ждёт вас в зале с книгами.
От шипящего голоса я подпрыгнула, и чуть было не начала атаковать, но встретившись взглядом с чуть подслеповатыми глазами Урукла, расслабилась. Урукл был из клана Рудо. Рудо были не похожи на другие кланы, хотя все кланы были не похожи друг на друга, но они отличались уж совсем разительно. Первый из клана Рудо, сын Воярга, был сильно напуган тем, что с ним приключилось, и когда по велению Люцифера они ушли обретать силу, он спрятался в пещерах недалеко от замка отца. Питался он крысами и мелкими животными, которых мог поймать. Как и Машедус, Рудо больше оставались в одиночестве, другие кланы не спешили заводить с ним дружбу. Из-за жизни в пещере первого из их клана, а как известно, все последующие вампиры этого клана принимали то же становление что и первый из клана. Тела Рудо видоизменялись разительным образом. Они лысели, выступающие вены виднелись повсюду, их тело становилось худым и бледным, уши вытягивались и становились остроконечными. Руки заканчивались длинными ногтями, которые были больше похожи на когти, почти все из Рудо не ходили прямо, а горбились, поэтому большинство из них венчал горб. Лица у них были чуть вытянутые, без единого намёка на волосистость, у них не было ни бровей, ни ресниц. Тонкие потрескавшиеся губы, на которые обязательно сверху ложились два острых клыка.