Я подавила вздох отчаянья. Что мне ещё остаётся делать, как не идти и молча не смотреть на его спину, которая такая же безмолвная и холодная как его сердце. Мысленно я признавалась ему в своих чувствах уже не раз, но сказать, вслух не смела. Во-первых, мы сразу поставим себя под удар, ни совет, ни наставник этого не одобрит. Сейчас главное Диаспора, а всё остальное может подождать. В конце концов, с недавнего времени у нас в распоряжении вечность. Я хмыкнула. Кому нужны эти отговорки, ведь и так понятно, что как только мы спасём Диаспору и установленная ею "Хартия", как тут же появится новая проблема, и это замкнутый круг, и видимо это моя судьба.
— Шелена… — Голос Антонио вернул меня в реальность. — Я ещё раз повторяю, ты видимо как всегда в облаках летаешь. Ты не исправима, и когда-нибудь поплатишься за своё легкомыслие. Напомни мне дать тебе взбучку по приезду в замок.
— Ага, как же. Всенепременно. — Огрызнулась в ответ я.
— Ладно, оставим это на потом, сейчас важнее то, что находится в этом здании. — Он кивком головы указал на морг. — Рудольф, хоть и пригласил нас, дабы поделится информацией, но сейчас никому не стоит доверять полностью. Поэтому прошу вас, будьте начеку. Говорить буду я, новопришедший всегда будит держаться рядом со мной. У него пока нет достаточной силы, он легко уязвим. Шелена, а ты охраняешь наши спины, стоит тебе отвлечься и это может стоить нам жизней.
Антонио многозначительно заглянул мне в глаза, и я, молча, кивнула. Всё проще простого: зазевался и ты труп, что тут можно не понять. Одно мне было не понятно, так это зачем мы везде таскали с собой новопришедшего. Не проще ли было бы его спрятать где-нибудь в таком месте, где его никто бы не смог найти. Нет же, мы сами приводим его в логово к зверю, словно дразня хищника сырым мясом.
— Пошли. — Махнул рукой Антонио, и распахнул двери морга.
Мы вошли в узкий коридор, который был освещен люминесцентными лампами, добрая половина которых не горела, или подмигивала нам, намекая на то, что и её жизнь на пределе. Стены здесь были неровные и с облупившейся от времени краской, кое-где виднелись потёки, видимо здесь и крыша протекала. Я провела рукой по стене, она оказалась мокрой, весьма странно, насколько я знала, дождя не было уже как минимум неделю.
Раздался грохот, и я моментально среагировала, но как оказалось, тревога была ложной. Перед моими глазами предстал новопришедший, растянувшийся, во весь свой не маленький рост, на полу. На нём покоились несколько носилок, именно таких на которых переносят трупы. Он, недовольно что-то бурча себе под нос выбирался из под них.
— Что не могла помочь? — Бросил он через плечо, отряхивая одежду.
— Ты и сам неплохо справился. — Безразлично бросила я.
— Ты как была эгоисткой так ей и осталась. Холодная и надменная.
— Уверенна, что Изольда не такая. — Огрызнулась я.
— О, да, в этом ты права. Она не такая как ты. Она живая. Она горячая. Ты не представляешь как нам хорошо вместе. И как мы занимаемся сексом. Да ты права она не такая как ты и не лежит бревном! — Он произносил каждое слово, словно выплёвывая яд. Он говорил, наслаждаясь тем, что причинял мне дикую боль, и глаза его светились ненавистью и злобой.
— Я не бревно! — Хватая ртом, воздух прокричала я.
— О, да. А кто же тогда? Спать с тобой это всё равно, что спать с деревом, или с куклой. — Продолжал жалить новопришедший.
Я смотрела на это искажённое ненавистью и презрением любимое мною лицо, волна щемящей боли накрывала моё сердце. Я зажмурила глаза, чтобы не заплакать и пересилив себя, оттолкнула новопришедшего и тот вновь упал на груду носилок:
— С дороги. — Бросила я и пошла вслед за Антонио.
— Беги- беги, может хотя бы Дель Маро, испытает удовольствие от секса с тобой. Может хотя бы он из любви к тебе притворится. А без любви, какой мне интерес.
Я шла, слезы душили меня, я стиснула кулаки и мои коротенькие ноготки впились в ладони. Я чувствовала гневный взгляд новопришедшего на своей спине, он прожигал меня насквозь. Взгляд таких любимых глаз, кричал мне, что ненавидит меня…
15.
Я догнала Антонио уже, тогда, когда он входил в большое помещение, сплошь выложенное белым кафелем и уставленным столами, которые предназначались для осмотра трупов. Возле одного такого стола и стоял Рудольф. Он был высоким и широкоплечим, мне почему-то захотелось сравнить его со шкафом. Он был таким же громоздким, казалось, что не поворотливым, но не стоит забывать, имея дело с вампирами, что внешность всегда обманчива.
Рудольф был рыжим. Настолько рыжим, что его волосы казались ярким пламенем, которое грозило обжечь. Глубоко посаженные глаза чайного цвета, наверно больше подошли бы одному из ликантропов, но именно этот громадный вампир, староста клана Труоль, был их обладателем. Тонкая линия губ Рудольфа вытянулась, изображая улыбку, возможно даже и приветливую, но весьма плохо отрепетированную. Глубокий шрам на лице вампира, полученный ещё при жизни, который проходил почти через всё его лицо, как бы деля его на две неравные части, притягивал к себе взгляды и вызывал то ли жалость, то ли отвращение.
— Приветствую тебя, Антонио. Вижу ты не один. — Продолжая улыбаться неотрепетированной улыбкой, прогремел Рудольф. Голос у него оказался под стать внешности, громкий и раскатистый, такой же огромный, как и он сам.
— Рудольф, не подумай, что я тебе не доверяю, но сам знаешь какие сейчас времена. — Примирительно пожал плечами Антонио.
— Будет тебе, Дель Маро. Все мы прекрасно знаем, что одному сейчас передвигаться нельзя. Я и сам не без греха. Признаюсь, что по территории бродит пара моих людей. — Отмахнулся, как ни в чём не бывало Рудольф, будто он только что рассказал не о наличии смертельной для нас опасности, а о расшатавшейся ступеньки у входа.
— Рудольф, ближе к делу. Ночь не бесконечна, а времени у нас в обрез. Ты говорил что смог установить личность новопришедшего.
— Ну, ты же знаешь, что даже после смерти я сохранил связи в полиции, которой и отдал почти всю свою живую жизнь. — Он протянул толстую увесистую папку, перехваченную лентой. — Это личное дело некоего Кристиана Слейтора, пропавшего безвести несколько недель назад. Там даже фото имеется.
Антонио взял папку из рук Рудольфа, и бросил недоверчивый взгляд на протянувшего ему эти бумаги и сейчас сиявшего белозубой улыбкой старосту Труолей.
— Ты уверен, что это именно он?
— Обижаешь, Тони. За долгую службу в полиции я такие дела как орехи щёлкал, тем более его не трудно было найти, в базе данных были его отпечатки, паренёк когда-то привлекался за угон автомобиля.
Антонио скривился, услышав ужасное сокращение своего имени, которое он так ненавидел, но тут, же решив не оставаться в долгу, отплатил Труолю тем же:
— Не сомневаюсь, Дольф. — Увидев вспышку гнева на лице Труоля, Антонио мысленно поздравил себя с победой. — А сейчас мы, пожалуй, пойдём, ещё слишком много дел. Спасибо, Рудольф. Диаспора у тебя в долгу.
— Да вы все у меня в долгу уже не первый год, только расплачиваться не желаете. — Расхохотался Труоль.
Оставив Рудольфа преисполненного гордости за проделанную работу, мы направились к машине.
— Одно в голове не укладывается. — Задумчиво протянул новопришедший.
— И что же это? — Отозвался Антонио.
— Рудольф ведь обращён совсем недавно, как он за такой короткий срок сумел стать старостой Труолей?
— Знаешь, чем отличаются Труоли от всех остальных кланов?. — Антонио открыл дверь машины и сел на водительское сидение, заводя мотор. — Труоли весьма занятный клан. Они все сплошь и рядом философы, гении не от мира сего. Многие считают их отморозками и дегениратами, потому что большинство из них не ратует за Диаспору и Хартию, а продолжает летать по некому не ведомым вершинам.