9 сентября нарком иностранных дел Молотов распорядился отправить немецкому послу телефонограмму: «Я получил ваше сообщение о том, что германские войска вошли в Варшаву. Пожалуйста, передайте мои поздравления и приветствия правительству Германской империи».
17 сентября в два часа ночи немецкий посол Шуленбург, военный атташе генерал Кёстринг и советник Хильгер были приглашены к Сталину. Он сказал, что в шесть часов утра Красная армия перейдет советско-польскую границу. Генерал Эрнст Кёстринг сказал, что за эти несколько часов немецкое командование не успеет предупредить все наступающие части и потому возможны столкновения. Нарком обороны Ворошилов ответил Кёстрингу, что немцы с их организационным талантом справятся и с этим.
17 сентября 1939 года, выступая по радио, Молотов сказал, что советские войска с освободительной миссией вступили на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии.
Когда Польша была разгромлена, Молотов с удовольствием сказал на сессии Верховного Совета:
— Правящие круги Польши немало кичились «прочностью» своего государства и «мощью» своей армии. Однако оказалось достаточным короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем Красной армии, чтобы ничего не осталось от уродливого детища Версальского договора, жившего за счет угнетения непольских национальностей.
Полвека спустя молотовскую цитату активисты профсоюза «Солидарность» будут расклеивать на улицах Варшавы в виде листовок. Секретные протоколы, подписанные Молотовым с нацистским министром иностранных дел Риббентропом, удар в спину оборонявшейся от немцев польской армии в сентябре 1939-го и расстрел польских военнопленных в 1940-м и по сей день определяют отношение поляков к России…
В первом издании Большой Советской Энциклопедии, которое вышло в 1940 году, говорилось: «Польша — географическое понятие. Вошла в сферу государственных интересов Германии».
Ненависть украинцев к полякам была настолько сильной, что вступление Красной армии на территорию Западной Украины осенью тридцать девятого года прошло спокойно (см. «Отечественная история», № 1/2003).
Красноармейцев встречали цветами как освободителей от польского гнета. Поначалу социальная политика советской власти даже нравилась. Но как только началась ускоренная советизация, настроения изменились.
Западную Украину включили в состав Советского Союза, и органы НКВД ускоренными темпами проводили чистку новых областей от антисоветских элементов. Работу, которую чекисты на территории Советского Союза выполняли уже два десятилетия, на новоприсоединенных областях требовалось провести в сжатые сроки.
Крестьян оттолкнула насильственная коллективизация. Начались репрессии, массовые высылки мнимых «кулаков». Это превращало западных украинцев во врагов Москвы.
Известный кинорежиссер и драматург Александр Петрович Довженко в июле сорокового года поехал на Буковину, куда только что вступили советские войска. Делился впечатлениями:
— Наши ведут себя плохо. На Западной Украине нас встречали в прошлом году изумительно, а теперь мы довели до того, что там ширится повстанческое движение. Теперь то же самое повторяют в Буковине. Хватают без разбору людей правых и виноватых.
Слова кинорежиссера старательно фиксировали окружавшие его осведомители. Докладывали начальству: «Довженко считает, что Сталин не получает должной информации, что до него многое не доходит. Сталину не рассказывают о всех фактах насилий, грабежа, издевательств, которые допускали наши работники на Западной Украине».
Именно тогда Организация украинских националистов стала восприниматься как защитник украинского народа.
А на оккупированной польской территории руководство ОУН искало контактов с командованием вермахта. Степаном Бандерой заинтересовались немецкие военные разведчики. С санкции начальника абвера (военной разведки и контрразведки) адмирала Вильгельма Канариса Бандере предложили деловое сотрудничество.
После войны взятый в плен полковник абвера Эрвин Штольце рассказал:
«Летом 1940 года мною был принят Бандера, который в разговоре со мной обвинял Мельника в пассивности, доказывал, что он — Бандера — является избранным вождем националистов, однако для пользы дела он примет все меры, чтобы примириться с Мельником.
Через несколько дней мною также был принят Мельник. Мельник обвинял Бандеру в карьеризме, что он своими необдуманными действиями погубит подполье, созданное на территории Советской Украины.
Бандера по характеру энергичный, карьерист, фанатик и бандит.