Через четыре года ученики переходили в гимназию-пансион, где учебная программа была расписана на шесть лет. Здесь же, достигнув восемнадцати лет они проходили инициацию дара, и определяли стихию к которой имели склонность. Что в итоге определяло в каком направлении будет проходить их дальнейшее обучение.
Университеты находились только в царских городах, имевшихся в каждом из княжеств империи. Обучение в них длилось три года, где студенты постигали не только науки, но и учились владеть даром. Ведь именно в количестве и мастерстве одарённых настоящая сила империи…
— Добрый вечер, Пётр Анисимович, — заложив руки за спину, встретил меня воспитатель.
— Добрый вечер, Александр Владиславович, — приветствовал его я.
— Надеюсь вы хорошо провели время, молодой человек.
— Благодарю, я потратил его с пользой.
— Вот как? И чем же, позвольте спросить вы были заняты?
— Смотрел представление бродячего театра. Они сегодня давали «Школу мужей», Мольера.
— Достойная комедия. Чего не сказать о вашем поведении. Полагаю, что трое суток карцера на хлебе и воде, пойдут вам на пользу. Опять же, сможете в полной мере насладиться тишиной, чтобы осмыслить творение великого французского комедиографа.
— Может розги? — с надеждой спросил я.
— Нет уж, Пётр Анисимович, после розог вы отряхнётесь и продолжите в том же духе. Мне же важно не ваше наказание, а чтобы вы осознали ваш проступок и сделали выводы на будущее.
Вот же! И ведь даже разозлиться на него по-настоящему не могу. Дядька конечно жёсткий, но с другой стороны он ведь за нас в ответе, случись что со мной и с него спросят.
Глава 3
Очередные трое суток карцера на хлебе и воде, это не страшно. В детстве помнится была поговорка — если вас трамвай задавит, вы сначала вскрикните, раз задавит, два задавит, а потом привыкните. Так и меня, поначалу это напрягало, куда предпочтительней было получить розог, чем сидеть взаперти. Но после я приспособился и одиночная камера стала как родной дом. Единственно напрягала параша, которую надсмотрщик, он же дворник, выносил раз в день.
Как я уже говорил, с чтением у меня не задалось, поэтому спасаюсь рисованием. И к своим семнадцати годам поднаторел в этом настолько, что освоил стиль гиперреализма. Ничего сверхъестественного, как и говорили другие засланцы, с которыми я общался. Разве только добиться этого получилось только благодаря упорному труду, это всё же не одно и то же, что работать с большими массивами информации.
К слову, в образовании дворян на рисование отводится куда больше времени, чем на ту же математику. Бог весть с чем связан этот перекос. Помнится я когда-то удивлялся тому как хорошо рисовали Пушкин и Лермонтов умудрявшиеся делать иллюстрации к своим произведениям, да ещё и перьями. Как оказалось, они попросту были лишены выбора.
В моём случае практики было ещё больше, так как в дополнение к учебной программе, я был ещё и завсегдатаем в школьном карцере, теперь вот освоил гимназический. Ну чисто рецидивист. Что поделать, не сиделось мне в стенах учебного заведения. В прежней жизни не любил учёбу, в этой, значительно опережал по знаниям своих одноклассников.
Впрочем, сейчас я не рисовал, а чертил, для чего не нуждался ни в каких принадлежностях, достаточно свинцового карандаша, бумаги и мякиша хлеба, чтобы стирать огрехи. Вот так у меня всё кучеряво, натренированный абсолютной памятью глазомер, плюс тело реципиента в режиме аватара давали просто исключительный результат.
Признаться, очень напрягало, что в славном тысяча семьсот шестьдесят третьем году не существовало ударных составов для капсюлей. По прошлой жизни мне было известно только название гремучая ртуть, что как бы предполагало исходный материал, но на этом и всё. Двоечник, как он есть, что тут ещё скажешь.
Правда, желание иметь нормальное оружие от этого меньше не становилось. И дело даже не в том, что я в родном мире прошёл через четыре войны, причём три из них по собственной воле и, можно сказать, из-за адреналиновой зависимости. Нравилось мне воевать, что тут ещё сказать. Однако, в этом мире умение драться и обладание хорошим оружием это уже не вопрос желания, а необходимость, так как опасность могла подстерегать даже при поездке в соседнее имение.