Следом появились ещё трое, потому как нужно было уносить всех на руках. Хорошо хоть недалече. Всего-то до оврага в версте от околицы, где Александр Фёдорович всё и уладит.
— И батя проклянёт. Как есть проклянёт.
— Ничего. К лету в любом случае простит и поймёт. А это кто?
— Невеста моя, Таисия, — с гордостью, представил её Лука.
— Андрей, мы с Лукой в одном взводе служим, с первого дня в полку дружим. Ого. Это что за красавица? — приметив спящую Зинаиду, восхитился парень.
— Ты роток не разевай. Сестрица это моя.
— Эк-кая краса. А что, в зятья я не гожусь?
— То бате решать, а не мне. Хватит и того, что против воли увожу их. Так что, уговоришь, Харитона Тихоновича, так я только рад буду, — произнёс Лука.
Подхватил сестру на правое плечо, и взял в левую руку узел с вещами. Не хватало только, чтобы девицу на выданье, на руках носил, да облапил кто посторонний. Он к Андрею со всем уважением, и даже рад будет, но своё отношение высказал.
Когда добрались до оврага, Суханов не стал тянуть кота за подробности, и тут же организовал переправу семейства в два приёма, отправив всех, в Азов. Затем открыл ещё один портал, по которому ушёл и сам Лука, а взамен ему на эту сторону перебежал другой боец одетый в гражданское платье.
Ну что же, тут они управились, пора двигать дальше, за следующими переселенцами.
Глава 9
В себя я пришёл легко, не испытывая при этом никаких неприятных ощущений. Если только не считать того, что не чувствую ни один из моих амулетов и алмазов накопителей. Плетения быстрого доступа и пассивки так же отсутствовали. Впрочем, тут ничего удивительного, когда одарённый теряет сознание, он не способен удерживать их. Даже если удар в челюсть выключит на секунду, этого вполне достаточно, чтобы оборвалась связь с плетениями и они развеялись, как и Сила напитавшая их.
Сразу понял, что не связан, зато присутствует необычное ощущение. Чем-то сродни пассивному плетению, но нечто иное. Не могу описать. Нечто подобное я почувствовал когда обнаружил ручей, так не похожий на карман или иное проявление Силы. Вот и тут речь точно о ней, но ни с чем подобным сталкиваться мне пока не доводилось.
Я сел, осознав что нахожусь на массивном грубом столе в каком-то мрачном каземате. Причём не один, а в компании двух мужчин. Одного из них я прекрасно знаю, и готов придушить собственными руками, потому что подготовил мне ловушку, и заманил в неё именно он. Больше некому. Шешковский, с-сука! А вот второго я не знаю. Никогда с ним не встречался, хотя лицо и кажется знакомым. В том, что я вижу его впервые, сомнений никаких, но отчего-то испытываю к нему расположение, и готов из кожи вылезти ради его похвалы?
Твою м-мать! «Повиновение»! Меня что же посадили на поводок⁉как там было в одном американском боевике, кажется — самоуверенность мать всех ошибок. Воистину так. Возомнил о себе не весть что, и приходи кума любоваться. Впрочем, если бы не Голицына… Как-то не верится. Скорее всего Ульев просто выкрал у неё «Разговорник». Хотя-а-а. Она ведь полковник гвардии и присяга для неё не пустой звук. Интересы империи, все дела, вот и подманила меня.
Ну с-суки, вам окончательный и бесповоротный абзац! В особенности… Нет, сначала Шешковский. С поводырём я после разберусь. Я устремил злой взгляд на дьяка Тайной канцелярии, походя готовя плетения быстрого доступа, причём ни разу не скупился на их мощность. Ну и пассивки заодно, благо это можно делать одновременно.
Стоп! А что за хрень творится? Из разговоров с Успенским и компаньонами я знал, что носитель «Повиновения» не допускает по отношении к своему поводырю, а по сути, господину даже тени недоброжелательности. Он для него готов в лепёшку расшибиться по первому слову, причём сугубо добровольно и с радостью. Осознание того, в какой он был заднице приходит только после исчезновения узора. Я же, скорее испытываю к этому неизвестному, но вроде как знакомому, лишь дружеские чувства и доверие. Впрочем, вовсе не безграничное. Скорее уж доброжелательность.
А хорошо, что всё моё внимание сосредоточилось на Шешковском. Если бы я смотрел на неизвестного, тот наверняка заподозрил бы, что со мной что-то не так.
— Не смей, — властно произнёс неизвестный.
— Слушаюсь, — взяв себя в руки, быстро упокоился я.
Впрочем, хрен бы у меня получилось, если бы не мои положительные эмоции при одной только мысли об этом мужике. Причём вышло это до того легко и естественно, что я не уверен, а смог бы я противиться его воле. Ну хотя бы потому что прекрасно знаю, что владеть собой на уровне светских интриганов не умею, а тут новообретённого господина ничто в моём облике не насторожило. Может всё, что я могу, это мысленный протест, а на деле полностью покорен его воле? Похоже пока не попробую, так и не выясню.