Амулеты уже были распределены между казаками. Имелся среди них и одарённый, а как же без него-то. Он и обнаружил их и извлёк из тел погибших, и у лошадей. Все излишки находились у него, в чём я убедился просканировав его ещё и «Щупом», благодаря чему получил детальную картину как по количеству источников Силы, так и по их заряду.
— Иван Артёмович. Раз, два, три, — вызвал я Успенского по «Разговорнику».
— Слушаю вас, Пётр Анисимович, — тут же отозвался тот, похоже, не расстававшийся с амулетом.
— Я нашёл их. Ушли далеко в Дикое поле, встали на ночёвку. Буду атаковать. Слушаю.
— Один? Слушаю.
— Нужно же испытать новое вооружение. Слушаю, — ответил я.
— Вы только в одиночку на них не нападайте. Слушаю.
— Не беспокойтесь, я себе не враг. Закончил разговор.
Лошадок было откровенно жаль. Но тут уж ничего не поделаешь, потому как собачек нужно выводить из расклада в первую очередь. Поэтому я атаковал «Градом», накрыв весь лагерь, с запасом. По земле застучали тысячи ледяных пуль, каждая из которых была сопоставима с пистолетной.
В среднем, солдатский «Панцирь» позволяет выдержать тридцать-тридцать пять таких попаданий. Однако, троих я таким образом прибрал. То ли их амулеты уже были разряжены, то ли им не повезло и они приняли на себя критическое количество попаданий. Как бы то ни было, они упали на землю замертво. Огласив округу полным страдания скулежом пали собаки, лошади так же не пережили атаки, ни одна из них не осталась раненой. Увы, но уж больно неудобно расположились барбосы.
Среди казаков поднялась паника. Нет, если бы они видели врага, то совсем другое дело. Но всё меняется когда нападающий остаётся незримым. Можно было дождаться перезарядки плетения и повторить атаку, окончательно выведя из боя всех простецов. Но я опасался, что к моменту когда я буду готов ударить по площади, они попросту разбегутся.
Поэтому и запустил «Булавой» проломив остатки защиты казака, повалившегося в траву с пробитым черепом. Затем атаковал парой «Воздушных клинков», выведя из дела ещё парочку. Стихия воздуха может и уступит боевым огненной и водной, зато для диверсионных операций подходит как нельзя лучше. Плетения не имеют никакого видимого эффекта, лишь лёгкий свист. Поэтому разобрать откуда именно прилетела смерть практически нереально.
Зная, что защита у моих противников составит порядка тридцати люм, я зарядил плетения соответственно, и при сегодняшнем моём развитии такая перезарядка составляет не более пяти секунд. Так что, не успели они ещё сообразить, что к чему, как я вновь прошёлся по ним, приголубив очередную троицу. И так как они не разбежались, завершил атаку успевшим перезарядиться «Градом».
После чего я резво пошёл на снижение. Одарённый, оказавшийся огневиком, наконец рассмотрел меня и атаковал «Копьём». Мой персональный «Панцирь» даже не почесался, так как удар принял на себя щит дельтаплана. Пока совершал посадку, успел в очередной раз прощупать одарённого, который в меня ещё и из карабина пальнул. Попал, между прочим. Оценив запас Силы в его амулетах, я сбросил часть плетений быстрого доступа, и соответствующим образом зарядил «Шквал». Которым и ударил по узкому фронту, едва оказавшись на земле.
Защиту с одарённого казака снесло без труда, а самого его отбросило на несколько метров. Как я уже говорил, «Шквал» не убивает. Остаётся надеяться, что его не приложит насмерть обо что-то материальное, ну или при приземлении он не сломает себе шею. Мало ведь просто наказать поднявших руку на солдат Азовского княжества. Сделать это нужно назидательно, так чтобы до каждого дошло, и проняло до печёнки.
Я приблизился к потерявшему сознание пленнику, но не удовлетворившись этим наложил ему на затылок ладонь, отправляя его в нирвану часов эдак на шесть. И только после этого связался сначала с Дымком, переправив к себе бойцов, затем с товарищами оставшимися в доме, и наконец с Успенским.
— Ну и стоило ли рисковать? — укоризненно покачал головой дьяк.
— Бросьте, Иван Артёмович, тут никакого риска не было. Я всё проделал с воздуха, и приземлился только когда оставался этот, — я ткнул носком сапога в бок бесчувственное тело. — Кстати, не знаете кто это?
— Назаров, сотник из станицы Алёшкинской, — присев над пленным, опознал его дьяк. — Несколько раз бывал в Азове, в том числе и возвращаясь из удачного морского похода.
Казацкая старшина всё же пошла на соглашение с великой княгиней Долгоруковой. Переговоры вышли трудными, но она сумела настоять на своём, и вынудила много о себе думающих казаков принять её условия. Вся добыча проходила через княжескую таможню, и со всех трофеев взималась пошлина в половину их стоимости, либо серебром, либо теми же трофеями. Корабли и суда, выкупались в четверть, от их оценочной стоимости.