И пусть листья всё так же не желали рассыпаться, мы с моими подругами, усеявшими поверхность озера, всё своё желание, всю силу воли вкладывали в тренировку. И результат не замедлил сказаться. Три десятка клонов в течении пяти дней — вот что потребовалось, чтобы прозвучал окрик Помидорки-сенсор-чан:
— Пятая в третьем ряду! Я чувствую чуждую чакру у тебя в руках!
*
Как же прекрасно изучать новые дзюцу, когда клон может чувствовать твою чакру! Несмотря на то, что я не использовала проторенные пути, изобретала то, что, скорее всего, знал любой уважающий себя чунин, набивала шишки на своей голове там, где других заботливо за ручку провёл бы их учитель, результат получался вполне приличным. Изучение моего первого элемента продвигалось быстро, на ошибки нам указывала дорогая Буншин-сенсей, и вскоре, всего через неделю свежесорванный лист послушно осыпался невесомой серой пылью.
А затем пришёл черёд дзюцу. Мой первый земляной шип был похож скорее на маленький бугор почвы, моя попытка пройти сквозь стену пещеры завершилась ушибленным лбом и маленьким отпечатком руки в твёрдом-твёрдом камне. Но я не унывала, было очевидно, что избранный мной путь верен — хоть и от парочки свитков с техниками Дотона я бы не отказалась.
Мои тренировки всё набирали и набирали интенсивность, теперь, оглядываясь назад, оставалось лишь поражаться, насколько слабой я была, и насколько смешными были мои амбиции. Но Помидорка-чан стремительно набирала силу и в этом ей помогало множество теневых клонов, количество которых теперь просто не поддавалось исчислению (ну а если быть честной с собой — хорошо не дотягивало до сотни). Теперь офуда утяжелителей, качество которых без дополнительных материалов удалось повысить лишь незначительно, украшали обе мои руки и по предварительным подсчётам на себе я, пусть и с трудом, носила не меньше шести десятков килограмм — значительно больше собственного веса.
Все дзюцу, которые были в свитках, я освоила до тех пределов, которые позволяли сами дзюцу. Мне удавалось становиться невидимой и находить тот тонкий баланс, когда я могу быть незаметной для сенсоров, но при этом пользоваться техниками, отмеряя не больше и не меньше чакры, чем нужно для действия дзюцу. Моё Каварими наконец-то стало получаться лишь после мысленного усилия, свою чакру я формировала рефлекторно. Шуншин… Ну, тут успехи были, пусть и не такие значительные, для использования дзюцу мне требовалось не менее пары секунд, что было признано советом Помидорок-чан всего лишь удовлетворительным результатом. Интересно, есть ли кто-то в Конохе, достигший истинного мастерства в этой технике? Если есть, то он наверняка непобедим! Любой удар противника уходит в пустоту, а ответный удар следует оттуда, где мгновение назад никого не было. Пусть в моих приоритетах были скрытность и смертоносность, но не учитывать возможность того, что меня зажмут в угол и придётся дать бой, было глупо.
Чакра но Ито в соединении с нин-проволокой дали просто потрясающий результат. Мне с помощью Хенге наконец-то удалось вырастить проволоку из пальцев и сделать её достаточно тонкой и прочной, чтобы разрубить на множество кусочков небольшое деревце. После чего я сначала обрадовалась, а затем начала себя бранить — оставить чёткие следы своего пребывания в двадцати метрах от лагеря было поступком полной идиотки. Ну что же, этому дереву пришлось под воздействием чакры сразу десятка красноволосых супер-куноичи утонуть где-то глубоко в земле.
Я тренировалась, училась, повторяла изученное. Листала книги и свитки, пробегала взглядом даже писанину Наруто — вдруг там будут какие-то идеи, из которых мне удастся выстроить очередную ступеньку к силе. И совершенно случайно, на оборванном листике, среди кривых строчек инструкций к Хенге, я заметила небрежную надпись, явно сделанную значительно позже.
«Я обучил Конохомару Ойроке но Дзюцу и пока ему объяснял, сам стал лучше понимать Хенге!»
Было понятно, что эту надпись Наруто сделал после экзаменов, специально для меня. Я стряхнула непрошенные слёзы и задумалась. Может это пустая трата времени, а может просто гениальное открытие. В любом случае, я ничего не теряла.
— Каге Буншин но дзюцу!
Мне не пришлось объяснять идею своему клону — ведь она и так была мной. Та задумчиво стукнула пальцем по подбородку и беззвучно превратилась в Принца. Я поддержала игру, превратив свою одежду в то платье-из-бинтов, которое носила Куренай-сенсей, а для пущей солидности вернула на переносицу очки.
— Итак, Саске-кун, — строгим голосом сказала я, — сегодня мы с тобой изучаем сейшитсухенка!
— Хн, — вполне натурально ответил «Саске-кун».
Я объясняла ему особенности элементарной трансформации, как направлять созданную чакру и преобразовывать в стихийную. Рассказывала особенности своих дзюцу и трудности, встреченные на моём пути. И это оказалось адски трудно — все действия и мысли, всё то, что неудержимым потоком проносилось на краю моего сознания, требовалось облечь в слова. И пока я, запинаясь, подбирала нужные сравнения и метафоры, пока косноязычно пыталась описать свои ощущения, до меня самой стали доходить некоторые неочевидные моменты. О, обучение кого-то было весьма непростым занятием! Мне казалось, что легче пробежать сто кругов вокруг озера с надетыми утяжелителями, чем объяснить «ничего не понимающему» ученику суть необходимых действий. Стало жалко учителя Академии — у меня хоть был ученик, за которым не нужно было следить, чтобы тот не удрал. А у этого Ируки подобных было несколько, хотя для того, чтобы свести с ума, оказалось бы достаточно и одного Наруто.
Наконец, когда мой пересохший рот не мог вымолвить ни слова, когда всё что я могла рассказать — рассказала, мой взгляд остановился на прекрасном лице своего ученика.
— Саске-кун, подойди пожалуйста ко мне!
— Да, Карин-сенсей! — послушно ответил «Саске».
Когда от оказался лишь в шаге от меня, я закинула руки ему на плечи, притянула к себе и сделала то, о чём мечтала уже давно. Осторожно прильнула губами к его губам.
Сначала это были робкие прикосновения губ, потом наши рты приоткрылись и я, следуя описаниям из той бульварной книжонки, осторожно проскользнула языком к «нему» в рот, очень ярко представляя, что со мной на самом деле Принц и я ему не безразлична.
Результат обескуражил. Собственные чувства оказались для меня большой загадкой. Мне казалось, что после того великолепного спасения, я была влюблена в Принца, пусть и не визжала об этом на каждом углу, как Розовая Башка и Блондиночка. Но нет, я восхищалась его красотой, мне нравились его волосы, была в полном восторге от его неоспоримой силы. Но никаких чувств к нему, кроме благодарности и эстетического наслаждения, я не испытывала. Представить этого красавчика своим любовником было легко, но кем-то большим: другом, спутником или мужем — не получалось никак.
Клон быстро уловила мои чувства. Она отступила, усмехнулась и превратилась в Зверя. Я всё понимаю, Рок Ли — замечательный человек и прекрасный шиноби, но его причёска, его глаза, брови и костюм! Нет, уж с ним я точно целоваться не буду!
На этот раз Буншин-чан превратилась в Дикаря. Тому шли звериные глаза и алые татуировки на щеках. Его первобытность и брутальность будили какие-то потаённые чувства. Правда, после быстро завершившегося поцелуя, я вынуждена была признать, что этих чувств недостаточно.
По молчаливому уговору мы не стали испытывать, как я отреагирую на Психопата — пусть он был красив, но вызывал лишь желание оказаться где-нибудь подальше. После трансформации в Травоголового я лишь покачала головой — ленивая задница вызывал лишь презрение. Его толстый друг слишком напоминал ненавистного Жирдяя, да и полные мужчины мне не очень нравились. Второй напарник «Хинаты-чан» был слишком загадочен и непостижим, к тому же эти жуки…
— Ладно, мы обе знаем, что всё закончится именно этим! — вздохнув, сказала я. — Только сделай, пожалуйста, что-то с одеждой!