Буншин-чан снова улыбнулась и превратилась в Наруто. Он был в своих неизменных синих сандалиях, штаны превратились в оранжевые шорты (я одобрила выбор: Наруто без оранжевого — не Наруто), а вместо куртки на нём была простая чёрная футболка.
— Ну, Помидорка-чан, иди к своему Наруто-куну! — поддела меня Буншин-чан.
Что ж, не последовать хорошему совету — идиотизм.
Я шагнула к Наруто, обвила его руками, и с немалым энтузиазмом мы начали целоваться. Это продолжалось довольно долго, пока до меня, наконец, не дошло, что как к мужчине никаких чувств к Наруто я не испытываю. Да, он был очень красив. Да, он был сильным, надёжным и добрым. Его было легко представить опорой, скалой, об которую разобьются все невзгоды. Он, в отличие от своего напарника, стал бы прекрасным мужем. Но почему-то при его виде невероятная страсть тоже не вспыхивала.
Может что-то не так со мной? Может мне не нравятся мужчины? Буншин-чан, услышав невысказанные мысли, отступила на полшага, превратилась в обнажённую Ойроке-чан и, ухватив меня за уши, звонко поцеловала.
Мои руки скользили по её сильному телу, сжимали крепкие ягодицы, прошли по шелковистым бёдрам и закончили свой путь на упругой груди. Мы углубили наш поцелуй, я даже попробовала воспроизвести то, что в той книге называлось «страстным танцем языков». Наши лица порозовели и, после ещё одного длительного поцелуя, я не выдержала — отстранившись, закинула голову назад и расхохоталась. И звонкими колокольчиками мне вторил смех Ойроке-чан.
— Если кто и должен вызвать страсть, так это дзюцу Наруто! Так что женщины — тоже не то! — сквозь хохот сказала я. — Всё что я чувствую по отношению к тебе — жгучую зависть!
— Ну, это было предсказуемо! — сказала она. — Не забывай, я-то всё время целовалась с тобой, а ты — девушка!
— Как думаешь, может мы просто ещё недостаточно повзрослели?
— Уверена в этом! Мы ещё найдём свою любовь!
С этим было трудно поспорить.
— Действительно, пора прекращать.
Ойроке-чан окинула меня лукавым взглядом.
— Как думаешь, может как-нибудь повторим?
Я рассмеялась.
— Обязательно!
— С Принцем, Блондинчиком, или же, — она сжала свою крупную упругую грудь, — с милашкой Ойроке-чан?
Мне не пришлось долго думать, чтобы дать ответ.
— Со всеми!
*
С того самого памятного дня, как я покинула Кусагакуре, прошло чуть больше двух месяцев. Я всё сильнее и сильнее осознавала две вещи: для испытания своих новых умений мне нужны люди, причём обязательно шиноби, и дальнейшее пребывание в этом уютном месте становилось опасней с каждым днём.
Второй вопрос решался довольно легко. Сменить дислокацию не представляло ни малейших трудностей — вокруг были бескрайние леса, я спокойно могла отправиться туда, где меня вряд ли будут искать и уж точно не найдут.
С первым же приемлемого решения всё не находилось. При этом обойтись без испытаний было нельзя — в последний момент узнать, что твоё дзюцу паралича не работает, нин-проволока рассеивается от выплеска чакры хилого генина, а Цепи Души просто соскальзывают с тела врага, было бы смертельно опасно.
Подгоняемая неумолимым временем и каким-то смутным чувством неизбежности, я взвинтила темп тренировок ещё больше, до тех пределов, которые раньше мне не могли привидеться даже в кошмаре. Мой ограниченный репертуар дзюцу был отполирован до совершенства, мои Цепи Души давно перестали только убивать, превратившись в нечто универсальное и многофункциональное. Золотые конструкции из чакры могли спокойно проводить все мои техники, от поглощения чакры и самодельных дзюцу Дотона до тех немногих фуин-шики, которые я знала. И да, пусть мой репертуар формул был крайне ограничен, но я, наконец-то, научилась наносить формулу одним касанием ладони. Получалось, что я стала мастером фуиндзюцу, при этом обладая знаниями и опытом генина. Я бы посмеялась над иронией, но было совершенно не смешно.
Все мои знания по гендзюцу оставались теоретическими. Тренироваться на себе (ведь клоны — это я) было одной из самых неэффективных методик — ты всегда чувствовал вторжение своей чакры, а для развеивания не требовалось даже использовать «Кай!». Интересно, есть ли гендзюцу, которые можно накладывать на себя? Если есть — это должно быть что-то совсем изощрённое. Попытки погружать в гендзюцу зайцев, кабанов и медведей какие-то результаты давали, вот только интерпретировать их было невозможно из-за нечеловеческой природы жертв. И снова вставал вопрос подопытных образцов.
Свои навыки в тайдзюцу мне тоже не удавалось оценить. Нет, прогресс был несомненным: навыки, полученные на тренировках, закалялись в пламени королевской битвы — с тех пор, как я научилась создавать больше десятка клонов, они (битвы) стали обязательным завершением дня. Мы сражались друг с другом, бились отрядами, несколько раз я пробовала биться одна против всех (устрашающий опыт — несмотря на запрет смертельных дзюцу, несколько раз пришлось лечиться собственной чакрой). Пусть я с подругами каждый раз выдумывала новые трюки и уловки, использовала различные стратегии, но это было не то. Всё же мы были одним человеком без реального боевого опыта. И вся тактика, которую могли придумать, просто не могла быть предельно однобокой. Требовался настоящий враг, причём такой, после встречи с которым я не останусь трупом, гниющим под каким-нибудь кустом.
Желая хоть как-то повысить свои шансы на победу, я стала осваивать и Райтон. И с ним, в отличие от Дотона, прогресс оставлял желать лучшего. Я бросала на эту задачу новых и новых клонов, а вечерами лежала вповалку от головной боли и смертельной усталости. Множество новых шрамов усеяли мои руки — и на этот раз причиной не были ублюдки из Кусы. Моя старая мечта — избавиться от всех следов моего проклятия, была отложена на неопределённый срок. Это было тем более смешно, что я нашла невероятно простой способ убрать эти шрамы. Впрочем, от простоты он не становился более приятным.
Открытие было сделано случайно. В одном из тренировочных поединков «одна против всего мира» я получила помимо остальных ранений глубокий рваный разрез от куная на предплечье. После окончания битвы, после того, как моё дзюцу полностью исцелило меня, Бушнин-чан смешно округлила глаза и указала на вылеченную руку. В том месте, где раньше находилась рана, теперь была чистая безупречная кожа, а следы зубов на этом месте обрывались, словно отсечённые невидимым барьером.
Так что, несмотря на всю простоту, решиться на вырезание каждого шрама кунаем я так и не смогла. Сразу же нашлось множество отговорок, главной из которых была: «Потом! Когда я добьюсь своего!». Это было очень продумано, разумно и… трусливо. Пусть я могла придумать себе множество оправданий, огромную кучу невероятно важных причин, факт оставался фактом: я просто хотела избежать боли.
Если подумать, то это было весьма забавно — куноичи, нещадно истязающая себя на тренировках, получающая раны, гораздо серьёзней ожидаемых при удалении шрамов, та, кто терпит головную боль и сшибающую с ног усталость от развеивания клонов, трусит при мысли о нескольких порезах. Вот только все равно, смотреть, как бритвенно острый кунай медленно режет мою кожу, я не могла.
Перемена наступила неожиданно. Нашу тренировку прервала Сенсор-чан — клон, постоянно сидящий на уютной полянке и занятый лишь контролем окружающей обстановки на многие километры вокруг. Помимо решения вопроса с безопасностью и раннего оповещения об угрозах, подобная тактика позволяла всё лучше и лучше развивать Кагура Шинган. И пусть до сих пор так и не удалось увидеть тенкецу, но теперь я сама времён Чунин Шикен казалась себе слепой и глухой.
Сенсор-чан убедилась, что привлекла наше внимание и тут же развеялась. Даже до того, как я осознала её воспоминания, стало понятно, что дело серьёзно — мы не стали бы просто так тратить чакру, которую можно использовать, чтобы стать сильнее.
Когда я всё-таки поняла, что увидела Сенсор-чан, глаза мои непроизвольно округлились. Вдалеке, со стороны Северной Крепости, с огромной скоростью двигался тот, чья чакра была так знакома по Лесу Смерти. Тот, кто когда-то принял личину ублюдка Шиори. Тот, с кем не смогли справиться Принц и Наруто. Эту холодную и как будто скользкую чакру нельзя было не опознать. Орочимару, нукенин из Конохи. Если верить перешёптываниям генинов Листа, один из сильнейших ниндзя в мире.