Добраться до госпиталя по ночной деревне для той, кто, даже не активируя сенсорное дзюцу, ощущала пространство на сотни метров вокруг, оказалось занятием несложным. Несколько прыжков по крышам, пара коротких перебежек по улицам, взойти по стволу чудом уцелевшего в этом посёлке дерева, а затем, спрыгнув на деревянную черепицу госпиталя, подойти туда, где ощущалась такая знакомая чакра, удостовериться, что мой расчудесный подопытный экземпляр всё-таки спит, просочиться сквозь потолок в её комнату. Детские игрушки.
Там я неторопливо осмотрелась, с удовлетворением заметив, что сучка не доверяла своим пациентам — окно закрывали тяжёлые ставни, а дверь запирал тяжёлый деревянный засов. Нет, я всё понимаю, но ведь подобное не будет преградой даже для генина!
— Кеккайдзюцу: Теши Кеккай! — тихо сказала я, далеко вытянув руки и коснувшись противоположных стен.
Интересно, если бы она сейчас проснулась и увидела шиноби в маске и пижаме, чьи руки в пару раз длиннее его тела, как бы отреагировала? Да ладно, мне же всё равно! С любопытством осмотревшись в её комнате, я увидела в шкафу не слишком длинный ряд книг явно медицинского предназначения, а также на дальней полке лежала парочка свитков. Подождите дорогие, мамочка закончит дела и придёт к вам!
Как никогда хотелось разбудить сучку и поглумиться над её беспомощностью, но я быстро взяла себя в руки: подобное поведение — быстрый путь в могилу. Это делать можно только в одном случае — если ты теневой клон. Я мысленно пожелала девчонкам хорошо развлечься — их руки развязаны.
Не став мешкать, я склонилась над сучкой и, сосредоточившись на её каналах, впрыснула в тенкецу преобразованную чакру, с интересом наблюдая, как она мгновенно распространяется по телу. Тренировки на лесной живности были не напрасными — пусть приходилось прикладывать больше усилий, но вместе с тем, результат был настолько же хороший. Тщательно контролируя чакру, чтобы резонанс не затронул сердце, глаза, лёгкие и голосовые связки, я звонкой пощёчиной разбудила тварь.
— Привет, дорогая! — сказал «аме-нин» недоуменно распахнувшей глаза жертве.
Как и ожидалось, комнату сотряс громкий пронзительный вопль, заложивший мне барабанные перепонки.
— Покричи-покричи, всё равно никто тебя не услышит!
Она крикнула ещё пару раз для пробы, но, убедившись в правдивости моих слов, быстро заткнулась. И это было единственное, за что я ей была благодарна.
— У нас перемирие с Аме! — о, а сучка быстро пришла в себя.
— Нельзя быть настолько доверчивой, — насмешливым тоном сказала я. — Перемирие между скрытыми деревнями — это война, только другими способами.
— Что вам от меня нужно? У меня есть немного дене…
— Не бойся, о твоих деньгах я позабочусь позже. Сейчас меня интересуют только знания!
— Но тогда вам не ко мне, а в архив госпиталя. Там все свитки и книги, правда у нас тут не очень много — только полевая хирургия и простейшие дзюцу.
А она мне уже начинает нравиться. Хорошо, я наведаюсь и в архив.
— Ну, раз у нас с тобой возник такой доверительный разговор, может расскажешь, где в крепости находятся свитки с чем-то посерьёзней? Стихийные ниндзюцу, фуиндзюцу, гендзюцу… — кстати, о гендзюцу, а ведь предо мной прекрасный тестовый образец.
— У нас тут нет ничего подобного! — а вот теперь ты мне, сучка, снова не нравишься.
Я положила руку ей на плечо, моя болезненно-зелёная чакра скользнула ей в каналы и сучка зашлась в истошном крике. Мне не доставляло особого удовольствия пытать кого-либо, но то, с какой лёгкостью она отправила меня умирать, задавило любую жалость.
— Хватит!
Я склонила набок голову и убрала руку.
— Давай немного вместе подумаем. Это пограничная крепость, в которой регулярно идут сражения. Тут шиноби, чтобы выжить, должны тренироваться и совершенствовать свои умения. Кивни, если согласна! Ах, да, я забыл, ты не можешь кивать.
— Свитки заперты в особой комнате у коменданта крепости! Он всегда лично выдаёт их на руки! А ещё приказано все свитки убитых врагов и союзников приносить ему!
Вряд ли туда попадает что-то действительно ценное, даже шиноби Кусы не могут быть идиотами настолько. Но чего мне не хватало, так это именно простых базовых вещей.
— Очень хорошо, а теперь расскажи, кто в вашей крепости комендант и где его найти?
— У тебя всё равно ничего не выйдет! Он джонин!
На то, что всё будет просто, я и не рассчитывала. Надеюсь, что моих сил хватит и на джонина. Если я не справлюсь — то и о возвращении в Кусу не стоит и мечтать.
— И всё же?
Слушая сбивчивые объяснения медсестры, я мысленно сопоставляла рассказанное с очагами чакры, пылающими по поселению. Удивительно, но, если судить по чакре, этот шиноби был не настолько уж и силён, одна из Буншин-чан его и так выбрала в качестве цели. Ну что же, нужно быстрее заканчивать и сообщить девчонкам новости.
— Ладно, ладно, я тебя понял. Давай перейдём к более интересным занятиям.
— Вы меня изнасилуете? — обречённо прошептала она.
Серьёзно? С ней в комнате находится шиноби, у которого нет ни единой причины оставлять её в живых, а она думает о сексе? Видимо я чего-то в человеческих взаимоотношениях не понимаю.
— Насчёт этого не волнуйся, — я дождалась её облегчённого вздоха. — Для твоего тела я найду применение и получше.
*
Я была методична и последовательна, кропотливо проверяла и перепроверяла все те дзюцу, что вызывали у меня сомнения. В этом очень помогло умение чувствовать, врёт ли мне собеседник. Полностью запуганная и морально сломленная подопытная зверушка всё время пыталась мне угодить, говоря именно то, что, по её мнению, мне хотелось услышать. Это здорово затрудняло отработку гендзюцу — приходилось продираться через всё это враньё, чтобы узнать, что она действительно видела.
Как я и предполагала, обучение без наставника такой сложной дисциплине — дело весьма сомнительной результативности. И если бы у меня было больше самонадеянности, если бы я возомнила себя непревзойдённой куноичи и начала использовать техники, известные только в теории, не миновать мне беды или, возможно, скорой бесславной смерти.
Но в итоге я, кажется, ухватила суть того, что делала неправильно — моя чакра была слишком сильна, воздействие слишком чужеродно для противника, вызывая сенсорный шок или искажение восприятия. Нет, даже для подобных дзюцу было своё применение, вот только, уверена, противник с толикой опыта развеял бы их обычным «Кай!». Ещё одним интересным побочным эффектом оказалось то, что по прерывающейся чакре в кейракукей мозга, я могла определить, пребывает ли человек под гендзюцу или нет. Причём даже не имела значения сила воздействия — чакра в голове у человека просто двигалась по-другому, и это различие было невозможно не заметить.
Испытывая лёгкую брезгливость, я испытывала на своей жертве медицинские и родственные с ними дзюцу. Замечала, как чакра человека реагирует на боль, как ткани тела отвечают на воздействие моей чакры. Несколько раз сучка собиралась умереть — приходилось спасать её укусом с точно отмеренным количеством чакры. Я провозилась более двух часов — конечно же, за это время мы бы давно задохнулись, так что я делала перерывы, парализуя субъект своего эксперимента и снимая барьер, чтобы проветриться. В итоге я всё-таки научилась залечивать раны чакрой, не убивая своего пациента. Это оказалось несложно — всё что мне понадобилось — заметки моей ненаглядной жертвы (которые я с интересом просматривала в перерывах между опытами). О нет, для обычного медика в них действительно не было ничего интересного, а вот меня они ткнули в фундаментальную ошибку преобразования чакры, которую я быстро исправила. Оказалось, что моя чакра действительно чудодейственна — выпуская её из тенкецу и преобразовывая в нейтральную медицинскую (при этом она сохраняла обычную силу и плотность), я добилась результатов гораздо лучших, чем мои укусы, с просто несопоставимыми затратами чакры. Меня охватил неистовый гнев — стоило этим подонкам показать маме пару самых простых дзюцу, они бы получили величайшего ирьёнина в мире, который вылечил бы каждого сраного ублюдка в этой сраной деревне! Мы бы жили счастливо вместе и были бы рьяными патриотами Кусагакуре! Но они выбрали смерть — сначала мамы, а затем и свою.