Ещё одним неожиданным результатом серии проведенных экспериментов стало то, что я открыла новую грань своего «неправильного» ирьёниндзюцу. Исследуя силу чакры, частоту резонанса и длительность воздействия, я научилась кое-чему новому. Помимо убийства, паралича или причинения боли, я научилась эту самую боль убирать. Промежуточная техника, смесь парализующего и болевого дзюцу, как оказалось, начисто убирала все ощущения жерт… пусть будет пациента. Сучка не дёрнулась даже тогда, когда мой кунай полностью погрузился ей в печень — при таких ранах жертва очень часто умирает просто от болевого шока. Вот уж действительно — между ядом и лекарством пролегает тонкая грань!
В конце я даже испытывала к своей подопытной нечто, схожее с сочувствием. Но оставлять в живых её было нельзя. И дело даже не в том, что она подымет тревогу — в своей способности парализовать на достаточно длительное время я была уверена. Нет, она могла запомнить и рассказать, что странный аме-нин лечил её способом, поразительно напоминающем об одной слабачке и неумёхе.
Финал серии опытов был быстрым и непримечательным. Положив руку ей на грудь, я просто поглотила всю чакру, устроив быструю, пусть и достаточно болезненную смерть. После чего создала и развеяла клона, поделившись со своими сёстрами добытыми сведениями. Остальные либо не закончили, либо не стали развеиваться, чтобы не причинить этим мне неприятностей, и это значило, что тревога по крепости так и не прозвучала. К следующей своей жертве я отправлялась в смешанных чувствах. С одной стороны, моя месть всем, кто причинил мне зло, становилась всё ближе и ближе, и это не могло не принести чувства глубокого удовлетворения. А с другой — сам процесс мне не доставил ничего, кроме лёгкого чувства брезгливости и недовольства собой. И то, что ощущения триумфа так и не возникло, очень меня тревожило. Ну что же, свои выводы я сделала — мне потребуются пациенты поублюдочней. Как раз такие, как тот, что с таким нетерпением сейчас ждёт нашей встречи.
*
Мой новый замечательный друг спал в большом бараке, где на двухъярусных деревянных кроватях лежали шиноби Кусы. И, к моему небольшому затруднению, он лежал на верхнем ярусе. Конечно же, подобная обстановка не располагала для задушевных бесед, поэтому я, укрывшись в покров Тотон но Дзюцу, зашла в барак, легко запрыгнула на потолок, и шагая по его плохо оструганным доскам, подошла к своему будущему пациенту.
Все бывалые шиноби обладают развитым чувством опасности, так было написано в учебниках Конохи. Не знаю, то ли составитель учебника написал полную чушь, то ли в Конохе шиноби были не чета местным, но во всём бараке, где спало не менее трёх десятков человек (чакра тут же показала: тридцать шесть!) не дёрнулся ни один придурок. Ну, мне же легче, мне же легче. Из моего пальца зазмеилась тоненькая проволочка и вонзилась в тенкецу чуть ниже горла. Парализующая техника сработала безупречно, ублюдок лишь успел дёрнуть веками, как тут же застыл деревянным манекеном. Дальше его обернула проволока с пальцев и притянула тело к моим рукам.
Жаль, что я не знаю фуин (если такие вообще существуют в природе), позволяющих запечатывать пленников. В этом случае моя задача здорово бы облегчилась. И тут мое лицо озарила усмешка, которая стороннему наблюдателю (если бы он сумел развеять моё дзюцу невидимости и снять Хенге) показалась бы абсолютно безумной. Кое-какие новые трюки в фуиндзюцу я всё-таки выучила. Моя ладонь легла придурку на основание шеи и из-под пальцев вырвалась цепочка иероглифов, которые закружились и сложились в узор в виде маленькой аккуратной спирали.
А затем я попробовала распространить свою чакру на пленного, оборачивая её своей искажающей свет чакрой. Мне было известно, что подобная вещь могла бы и не сработать, ну тогда готов был запасной план — отрезать этому говнюку голову и найти какую-то другую мразь, любящую уединение.
Но нет, всё сработало как надо. Я почувствовала сильное сопротивление, мне пришлось подавлять чуждую чакру своей, но серьёзных проблем не возникло. Мы вместе, в обнимку, почти как закадычные друзья, подошли к двери, а затем быстро нашли большую незапертую комнату, где можно было так мило побеседовать. После того как я закрыла дверь (в этой комнате тоже был засов, причём он был деревянным) и установила барьер, наступила самая приятная часть.
Одно за другим спали мои дзюцу маскировки и трансформации. То, что будущий мертвец меня узнает, я не боялась, наоборот — жаждала узнавания. Хотела проверить себя, узнать, чего именно стою. И чунин для этой роли подходил превосходно. Моя рука вытянулась вперёд, коснулась груди противника и чакра, мешающая ему двигаться, и еле-еле позволяющая дышать, прекратила свою разрушительную работу.
Как и ожидалось, у чунина была неплохая реакция: не успело воздействие полностью прекратиться, как он уже был на ногах, судорожно обшаривая пояс в поисках кунаев. Я едва сдержала смех от нелепости его движений, подошла к стене и нажала клавишу выключателя. Комнату залил неяркий свет одинокой лампочки. Это был какой-то кабинет — несколько шкафов, стол, узкая койка в углу и небольшое растение в кадке.
— Ты-ы! — заорал ублюдок.
— Ох, ну зачем так громко? — проворчала я. — Если ты рассчитывал вызвать подмогу, то хочу разочаровать — это помещение закрыто барьером. Глянь на потолок.
Его глаза скользнули вверх, где углы комнаты прорезала слабо мерцающая поверхность полусферического кеккай ниндзюцу.
— Чего тебе надо, сучка? Ты выглядишь гораздо здоровее!
— Тебя зовут Гото? Можно я буду звать тебя как привыкла, Ублюдком?
— Для тебя — Гото-сама, сучка! Через минуту мы посмотрим… — не закончив говорить, он бросился на меня, сжав кулаки.
Какая жалость, что вся неожиданность его атаки пропала даром — чакра выдала его намерения.
Мы сошлись в ожесточённом поединке тайдзюцу. Вернее, я думала, что он будет ожесточённым. Нет, за эти два месяца я не стала Алым Прекрасным Зверем Кусы, но всё же постоянная прибавка веса утяжелителей сделала своё дело. Тело, словно пребывающее в невесомости, двигалось плавно, уверенно и очень быстро. Зрение просто не поспевало за моей же скоростью, это была именно та уязвимость, которую мог показать только реальный бой. Но, к счастью, моё чувство чакры с лихвой компенсировало все недостатки. Каждое движение врага, каждую атаку, его чакра выдавала на доли мгновения ранее.
Отражая град ударов (над которыми Зелёные Звери здорово бы посмеялись), я отстранёно подумала, что все могущественные шиноби должны в той или иной степени владеть сенсорными способностями — чувствовать противника, предсказывать его действия и, главное, успевать реагировать. А ещё можно быть сраным жуликом и обладать волшебными глазами, которые и так видят чакру!
Эти два месяца дали мне больше, чем я полагала. Теперь я не думала, как провести удар — я била. Не думала, как уйти от атаки — просто уклонялась. И не размышляла, как остановить удар — мои руки и ноги, получив приказания мозга, просто делали свою работу. Потрясающе! Мне удавалось вести бой и одновременно обдумывать стратегию: вот я прыгаю на стену, пробегаю по ней на потолок, а затем в прыжке несильно бью противника в основание шеи. Вот вижу слегка неуклюжий взмах рукой и успеваю под неё поднырнуть, точно так же ударить в подмышечную впадину.
Более всего меня поразило именно то, что я беспредельно доминировала на поле боя. Причём в той области, которую заранее считала своей слабой стороной. Неужели сражения со своими клонами настолько делают шиноби сильнее? Если так, какими же монстрами на самом деле должны быть ниндзя Конохи? Наруто — сильный шиноби, гораздо сильнее любого встреченного мною генина. Весь его класс — новички из последнего выпуска Академии прошли через Лес Смерти. Если кто из коноха-нинов и провалил экзамен — то исключительно первом теоретическом тесте. Принц короткой серией ударов свалил медведя, размером с двухэтажный дом! Зелёный Зверь, ставший генином год назад, превратился в настоящего монстра, гораздо сильнее Принца!