— Это уж точно!
Мы посмотрели друг другу в глаза и весело рассмеялись. Наконец, неохотно разжав объятия, я напоследок провела ладонью по её щеке и погрузилась в землю прямо сквозь брезент палатки.
*
Когда стены Северной крепости скрылись из виду за скальной грядой, я вышла из невидимости, создала полтора десятка Аме-буншин-чан, помахала им рукой, и беззаботно насвистывая, направилась по дороге в Кусагакуре. На сердце было легко, настроение — прекрасным и безмятежным, душа пела от предвкушения. Мои мечты скоро осуществятся, все, кто причинил зло нам с мамой, погибнут мучительной смертью и я, наконец, буду свободна. Я знала, что со своей новообретённой силой не пропаду нигде в мире — даже в глухом лесу устроюсь вполне комфортно. Но мне не обязательно жить в лесу — любой из множества городков станет моим домом, где я смогу учиться, познавать новые тайны окружающего мира и чакры, прокладывать тропинку к новым знаниям. Ну и, конечно же, становиться сильнее и сильнее — слишком хорошо я знала, что значит слабость, как подонки обходятся с теми, кто неспособен себя защитить. Мне предстояло стать самой сильной куноичи в мире — да, это амбициозное устремление, но я не видела ни малейшей причины, почему бы ему не стать реальностью.
Я шла по дороге прогулочным шагом, не опасаясь противников — ведь никто не сможет ко мне подкрасться незамеченным. Губы растянулись в улыбке, а откуда-то изнутри начала вырываться тихая мелодия без слов. Вот так, мурлыкая какую-то несуществующую песенку, я поравнялась с большим деревом, стоящим на обочине дороги и остановилось.
— Выходи, Рьюзецу. Я знаю, что ты тут!
С ветки на дорогу приземлилась фигура в персикового цвета хаори, длинных серых шортах и бордовых наручах.
— Как ты узнала, что я буду здесь? — меня действительно разбирало любопытство.
Слишком вовремя, чтобы быть случайностью.
— Ты была очень осторожна, мне никогда бы не пришло в голову подумать на тебя. Но помимо сильных шиноби, важных в защите крепости, погибло несколько человек, смерть которых была полностью бессмысленной. К примеру, Гото, либо же Такуя.
— Такуя?
— Сестра из госпиталя. Врагу не было смысла тратить усилия на их устранение. Я подумала над тем, кому это всё было выгодно, и вариантов было очень-очень немного. А дальше просто решила проверить свою догадку.
Да, считать себя самой умной — это тоже непростительная слабость. Я стала самодовольной, решила, что все вокруг глупцы, персонажи книги, в которой я главный герой, что реальность подчиняется моим прихотям. Хорошо, что меня раскрыла именно она. Или не так уж хорошо?
— И что ты собираешься делать?
— Ты что-то задумала против деревни, этого допустить нельзя. Мне придётся тебя остановить.
— Я не хочу с тобой сражаться. Ты, наверное, не поверишь, но ты — мой единственный друг в этой деревне.
— Тогда сдавайся, вернёмся в крепость. У тебя наверняка были веские причины так поступить. Их примут во внимание.
— О да! — зло зашипела я. — Меня поймут и простят! Но я не хочу, чтобы меня прощали! Я хочу, чтобы эта проклятая деревня полыхала от горизонта до горизонта! Чтобы названием дзюцу, её уничтожившим, веками пугали маленьких детей.
— Остановись, Карин. Ты не показалась мне злой. Не позволь себе погрузиться во тьму!
— Во тьму? Я родилась во тьме! В самом мерзком, самом тёмном и отвратительном месте в мире. В том, которое ты называешь нашей деревней. Моим теплом и светом, моим солнцем, была только мама. И эти твари забрали её!
Мой голос сорвался на крик, и я отстранённо почувствовала, как откликаясь на неосознанные устремления моего сердца, из-за спины взметнулись цепи золотистой чакры. Их звенья были покрыты длинными острыми шипами, а на концах цепей сверкали острия огромных кунаев.
— Я не видела света в нашей деревне — лишь зло, смерть и увядание. Я — чужачка, я грязь под ногами куса-нинов, ничтожество с полезной чакрой! Удивительно, что ты, с твоей кожей и волосами, не чувствовала подобного!
Выражение лица Рьюзецу изменилось и на нём мелькнула боль.
— Может наша деревня — не лучшее место в мире, но я нашла себе в ней друга. И если у тебя есть дорогой человек — ты всегда можешь обрести своё солнце!
Я закинула голову и расхохоталась. Насколько же она была права и неправа одновременно. У меня есть солнце, моё солнце, безжалостно развеявшее тьму! У меня есть и отважное Зелёное Чудище, способное сокрушить любые преграды, победить всех врагов. Не знающее, что значит слово «невозможно». У меня есть мягкое тепло женщины, которая любит свою ученицу как родную дочь, той, кому не чуждо слово «благодарность». У меня есть ослепительный блеск парня, мимоходом сокрушающего свирепого зверя, ничего не требуя взамен — ни платы, ни даже благодарности. У меня есть мягкое розовое сияние девушки, что до поздней ночи растолковывает спасительнице своего возлюбленного множество премудростей, развеивает её невежество. И у меня есть гипнотизирующий блеск невероятных глаз той, кто, увидев творящуюся несправедливость, не посчитала возможным не вмешаться, не остановить и не защитить. О, моя жизнь просто наполнена сиянием! И Куса к этому имеет слишком малое отношение!
Рьюзецу восприняла мой смех неправильно. Она грациозно отпрыгнула назад, сложила пальцы в Ин Тора, и воскликнула:
— Катон: Онидоро!
И действительно, вокруг неё поднялись огоньки, принявшие форму демонических голов. Я была впечатлена — Рьюзецу не старше меня, а уже владеет сейшитсухенка. Причём, в отличие от меня, у неё нет ни Кагура Шинган, ни армии тренирующихся клонов.
Демонические головы блеснули светящимися жёлтыми глазами и с огромной скоростью устремились на меня. Лицо Рьюзецу исказилось от душевной боли, ей очень не хотелось причинить мне вред. Она и не причинила. Чакра предупредила меня о атаке, поэтому я вовремя воспользовалась Каварими, заменившись на бревно, которому я нашла применение только сейчас, а до того таскала в свитке уже, казалось бы, вечность.
Когда огненные демоны вонзились в якобы меня, Рьюзецу огорчённо вскрикнула. Но после того как мой силуэт окутался дымом, а на его месте оказалось тлеющее бревно, её глаза округлились от изумления.
Ничто не предупредило её о моём появлении — мерцание Шуншина было быстрым и беззвучным. Но всё же она как-то почувствовала опасность и резко развернулась, инстинкты у неё — что надо! Бесполезно! Атакующими змеями взметнулись мои цепи, неумолимо, но очень нежно охватывая своими теперь гладкими звеньями её за руки и за ноги, и мягко прижимая к дереву.
Рьюзецу видела, что проиграла, но все равно смотрела на меня гордо и с вызовом.
— Ты знаешь, Рьюзецу, а я ведь нашла своё солнце! Он полный идиот, но он — воплощение света и силы. А ещё, — я хихикнула, — красавчик-блондин с небесно-голубыми глазами! Он был моим противником, мог… Нет! Должен был меня убить, либо же просто не обратить внимания. Но он видел, что мне, незнакомой куноичи из чужой деревни, очень плохо. Он поднял меня, поддержал, обогрел в тепле своего сияния! Он подарил мне надежду! Подарил мне знания! Подарил мне жизнь, вместо того существования, что я влачила. Я повстречала нескольких замечательных людей в Конохе, тех, из-за которых я больше не считаю мир гниющей клоакой, заслуживающей уничтожения! А затем я встретила тебя, Рьюзецу. Единственного хорошего человека во всей Кусагакуре.
Мои пальцы превратились в кривые острые кинжалы, вспоров рукав моей куртки. Она, увидев количество моих шрамов, ахнула. Ах, ну да, что она могла успеть разглядеть там в госпитале?
— Смотри! Каждый шрам — это свидетельство некомпетентности ирьёнинов Кусы. Каждый след — это частичка жизни, насильно отобранная у меня. Такие же следы покрывали маму до самой её смерти, до того момента, когда её жизнь окончательно ушла ради мразей деревни. Ради того, чтобы у меня была скудная пища, и жалкая лачуга, чтобы ютиться. А теперь смотри внимательно!
Пальцы-кинжалы метнулись к Рьюзецу и рассекли ей руку до кости. Хлынула кровь, но она лишь сцепила зубы и гордо смотрела мне в глаза. Моя рука вновь стала обычной человеческой, я нежно провела ладонью по её предплечью. Оно окуталось ласковым зелёным сиянием, и, на этот раз, Рьюзецу не смогла сдержать изумлённого возгласа. Тяжёлое ранение, способное отправить шиноби надолго в госпиталь, а то и, в случае повреждения сухожилий и крупных сосудов, оставить инвалидом, бесследно исчезло прямо на глазах.