- Тааак, - протягиваю слегка озадачено, - ты меня спрашиваешь потому что, что?
- Я беременна, - резко сообщает мама, заставляя меня удивленно округлить глаза. Чего-чего? Оглядываю маму, она слегка располнела, но это же нормально для женщин… для любого человека. Рашид тоже тоньше не стал. Беременна? Что?
- Ого, - только и могу вымолвить, продолжая таращиться на мать.
- Это странно? Ты против?
Черт. Да что со мной? Откладываю кружку и обнимаю маму, и, даже, не сильно кружу ее, на что она счастливо смеется. Останавливаюсь и нахожу самые любимые и родные глаза.
- Это круто, ма, - проговариваю, - я … я просто удивлен, но я действительно рад. Это офигенская новость!
- Да… это девочка… по предположительным прогнозам, на таких ранних сроках не могут сказать точно… Так что так, - мама слегка смущенно пожимает плечами, - даже не знаю, почему раньше тебе не говорила, думала, что из-за… - ее лицо вытягивается и проявляется вечная грусть что всегда таиться в глубине глаз, - что Светочка… - она опускает глаза и качает головой. Обнимаю ее одной рукой и притягиваю к себе.
- Она была бы счастлива, мам, ни на одну секунду не сомневайся. Ты ж ее знаешь…
Светка… как давно я не слышал ее голоса, ее смеха..
Тогда мне было шестнадцать, почти семнадцать. Когда в начале года родители объявили о разводе. « Вы, мол, с сестрой не при чем, и мы вас любим. Папа не уходит от вас, просто мы больше не любим друг друга. Так бывает». Не уходит он. Как же. После этого, кроме фотографии в соц. сетях, и редких смс-поздравлений, поминай, как звали. И так странно, ты вроде уже взрослый, но задевает по живому все равно. И это задело и меня, и Свету.
Помню тот день. Это был сентябрь того же года, когда папа собрал монатки и свалил. Я пришел домой после празднования победы. Это были первые серьезные соревнования. Мы условились, что после них я зайду за Светкой, которая под вечер ушла к подруге. Но мы чет засиделись с пацанами, празднуя и уходить, совсем не хотелось. Еще девчонки пришли. Да и Света сказала, что все нормально. Что подруга живет недалеко от нашего дома, она сама пробежится.
В доме была непривычная тишина. Обычно, Светка включала музыку и еще подпевала ей во все горло, не зависимо: убирала она или учила свои лекции. В отличие от меня Светка была центром вселенной, как дома, как и везде где появлялась. Ее все любили за добрый нрав и веселый смех.
Я помню, как сейчас, что заглянул в зал, потом в комнату к Свете, увидел ее кофту в грязи на полу. Повернул голову и заметил свет из-под закрытой двери в ванной. Сестра лежала с закрытыми глазами, в воде, окрашенной в алый цвет крови. Этот образ часто преследует меня до сих пор во снах. Чего не помню, так это как достал сестру из ванной, как сил хватило дотащить на руках до кровати, потому что как вмиг все тело отказало, потом как вызывал скорую, как маме звонил…
Свету спасли, я успел вовремя. Но придя в себя и увидев нас с мамой, она заплакала и отвернулась. От нее пытались добиться правды, что и как, но она упорно молчала. А потом. Она сорвалась...
Я не сразу узнал, но оказалось, что ее изнасиловал нацмен, у нас, рядом с домом, за гаражами. Помню, как мое сердце впервые наполнилось ненавистью и неописуемой злостью. Ох, если бы я мог… Я бы все отдал, чтоб на один день стать чуть выше, сильнее, чтоб найти ублюдка и впечатать кулаками в землю. Клянусь, мне было почти семнадцать и это впервые в жизни, когда я всем сердцем захотел смерти другого человека.
Света не могла вернуться. Она стала мрачной и молчаливой, словно в теле моей сестры поселилась чужая душа. Она перестала выходить на улицу. А потом по происшествию двух месяцев, она наглоталась таблеток и в этот раз у нее получилось.
И очень часто думаю о том, а что если бы я пошел ее провожать, как мы договаривались? Плюнул бы на веселье, и сделал, что обещал. Что тогда? Она бы сейчас, по прошествии пяти лет, сидела бы за нашим столом, у нее, возможно, был бы муж и ребеночек, а ее смех заполнял бы все свободное пространство. А я мог бы смело заявить о чувствах к Кае, и знать, что она никогда никому не будет принадлежать. Я бы сделал для этого все возможное, если бы у меня был шанс…
Но этого не произошло.
Все обернулось кошмаром. И теперь я просто не имею права.
Но то, что сообщила мама. Это действительно хорошо. Жизнь продолжается и неумолимо идет дальше. Просто, кажется, я застрял и мне уже не выбраться.