- Есть такой грех - гордыня. Он не всегда показывается, как высокомерие. Человек везде виновен. Везде он. Понимаешь? Принимает всю вину, что ему вешают. Бог тебя не для этого создал, чтоб ты чужие грехи на себе таскал. Нет в этом ничего хорошего. А люди, они тоже ошибаются в своих суждениях. А уж когда разумом сердце правит, так и говорить нечего. Очень часто эти ошибки случаются. Только вот когда остынет жар, поздно будет. Понимаешь?
Удивленно поднимаю брови и качаю головой. Ни одного слова. Давид выдыхает и его лицо принимает умиротворенное выражение. Он касается моего плеча и заглядывает в глаза.
- Поймешь, зуб даю, - улыбается и не спеша идет к храму. Каждую встречу, этот мужчина приносит какую-то сумятицу в мою жизнь. Но его слова приятно откликаются с моим сердцем, даже не знаю почему. – Андрей!
Оборачиваюсь, священник стоит у ступеней и крестит воздух.
- Благослови тебя, Бог, Андрей. Иди с миром.
- Солдат Джейн, ты хоть не пропадай! – хлопает мое плечо Тоха. На вокзале полно народу, возле меня стоят все пятеро байдарочников, мама, тихонько всхлипывающая, и Рашид, успокаивающе гладящий ее руку. Оксана улетела в Турцию три дня назад, поэтому ее нет.
- Буду столько звонить, что устанешь брать, - улыбаюсь.
- О, я надеюсь, вы не собираетесь сосаться?
- Федор! – строго хмурит брови мама. Степненко поворачивается к ней с поднятыми руками.
- Теть Маш, сорри, - проговаривает.
- На сколько собираешься заключить контракт? – тихо спрашивает Сергей.
- Еще не решил, - честно отвечаю. Слышится предупредительный протяжный гудок поезда.
- Сынок! – мама высвобождается из рук мужа и, обнимая меня, зацеловывает, - я уже скучаю по тебе!
- Все хорошо мам, - улыбаюсь, касаясь родного лица, - я приеду на рождение малышки, и на все праздники буду приезжать. Не грусти.
- Мой мальчик, - мама снова меня целует и нехотя отпускает.
Рашид делится твердым рукопожатием. И смотрит прямым взглядом.
- Ты знаешь, где тебя всегда ждут.
- Спасибо, - тихо проговариваю и перевожу взгляд на маму, - береги ее.
- Всегда, - Рашид сжимает мое плечо и отходит.
- Удачного пути, - пожимает мою руку Женя, за ним Сергей, Федя. И когда я пожимаю руку Тохе, то наклоняю его чуть в свою сторону.
- Пригляди за ней, чтоб никто не посмел… - не заканчиваю фразу, но Любимов кивает. Он знает, о ком я говорю.
- Будь уверен, чувак, волосок с ее головы не упадет.
Отхожу. Оглядываю родные лица, классно осознавать, что где-то есть люди: родные, друзья, которые всегда будут тебе рады и которым ты рад.
Еще один гудок, напоминает, что мне следует поторопиться. Бросаю один взгляд вдаль за спины родных, но знакомой фигурки не маячит. Да и чтоб она пришла? Хватаюсь за ручку и захожу в вагон, предъявив билет проводнице.
Остаюсь у открытой двери, даже не знаю почему. Просто еще раз захотелось на всех взглянуть. Парни разворачиваются и медленно исчезают в толпе один за другим. Когда я вернусь через три года, а может и через пять лет у них будет совершенно другая жизнь. Мама и Рашид стоят и неотрывно смотрят на мой вагон. Они не видят меня, но смотрят. И их ждут перемены. А я? Получается я постоянно стою на одной и той же точке. Ничего не меняется. Я по-прежнему чувствую вину. Да, Давид облегчил мне это чувство, своим прощением, но оно, чувство, не исчезло. И вдруг до меня доходит смысл. Сейчас в почти отъезжающем вагоне, до меня доходит смысл сказанного Давидом днем. Я не прощаю себя и потому легко принимаю любую вину, без сражения. А сражаться нужно. Сражаться за все, что дорого тебе, за свою правду, за любовь… В этой жизни по-другому никак. Если ты говоришь « Сдаюсь» то все рушиться. Как у меня.
- Молодой человек отойдите, мне нужно закрыть…
- Нет! – говорю проводнице. Женщина удивленно хмурит брови.
- Нет? Вы в своем уме? Я сейчас вызову…
- Нет! Я не сдамся! Черта с два! – практически кричу на женщину. Она прижимается к стене и испуганно таращит на меня глаза. Вагон дергается, и я, улыбнувшись проводнице, соскакиваю с поезда. Он едет не по моему маршруту, я сам выберу себе путь. Не взирая ни на что, обрету, то, что сделает меня счастливым. Потому что я этого заслуживаю.