Половозрелых же особей женского пола около десятка — трудно сказать точнее, очень уж они суетятся и мельтешат.
Заметив, что пришелец остановился, один из дядек рыкнул в его сторону и потряс копьём — понятно, просит не задерживаться и поскорее избавить вторженцев от присутствия немого укора в произведённой бестактности. Нет, далеко не джентльмены эти новые соседи. И сопровождающие их дамы — не леди. Ишь, вопят что-то вслед! Наверняка сквернословят.
Глава 9. Дикарка
Вернувшись к обжиговой яме, придирчиво отобрал себе комплект утвари в расчёте на то, что более к этому месту не вернётся. Оборудовал новое коромысло, привязал к нему груз посуды и отправился подальше — неприятно, когда буквально в нескольких километрах проживают невежи. Часа три ходьбы вдоль берега — и снова отыскался прелестный уголок. Тут в речку впадал ручей, намывший косу из чистого песка. Вновь пробудившийся аппетит заставил оплакать оставшуюся в старом жилище ловчую сеть и приступить к сооружению остроги. Вырезал прямую палку, расщепил её конец на четыре части, каждую заточил по отдельности а, чтобы они не смыкались, раздвинул щепочками. Чтобы начатые расколы не удлинялись — наложил плотный бандаж из суровых ниток.
Охота на рыбу оказалась не столь простым делом, как думал поначалу, но, после полутора десятков промахов очередная попытка увенчалась удачным попаданием. Выпотрошенная добыча как раз поместилась в продолговатую посудину с крышкой, на дно которой Петя насыпал мелко наломанных веточек, после чего уложил тушку рыбины на толстые поперечные палочки, чтобы открыть к нижней поверхности готовящегося блюда свободный доступ образующемуся горячему дыму. И — на костер.
Пока готовилась еда, оплакивал понесённые потери: запас верёвок, шнуров шпагатов и ниток, с любовью возведённая постройка… да на нём, кроме одежды, остались только трут с высекательными камнями и любимый каменный нож. Ограбили его почти дочиста.
Подложил в костёр пару толстых палок — эти будут гореть долго и ровно — а сам разделся и залез в воду. Поплавал, понырял, потёр себя мелким мягким песочком в наиболее загрязнившихся местах — хорошо. И на душе полегчало. Вылезать из воды совсем не хочется, но очень уж он голоден, а рыба должна уже закоптиться.
Тихонько вдоль берега подплыл к тому месту, где горит костер, встал на ноги и… девчонка из местных сидит на корточках к нему спиной и пялится на раскиданные по песку детали туалета. Почему девчонка. Так попа у неё слишком круглая для парня.
Обернулась на плеск воды — точно девчонка — грудь для мужчины великовата. В общем, вполне сформировавшаяся особь женского пола с упругими рельефными бугорками, заметно выставившимися вперёд и немного в стороны.
— Гыр фыр мыр пыр, — ругнулась она на Петю, схватила с песка его соломенную шляпу и задала стрекача, оставив на земле копьё — прямую палку с заострённым и обожженным концом.
Проводив незнакомку взглядом до тех пор, пока та не скрылась в недалёких зарослях, принялся снимать с огня свою коптильню — сначала поесть, а уж потом всё остальное. Горячая тяжелая посудина потребовала к себе полного внимания — её пришлось вытаскивать палками, снимать с неё крышку тоже палками, а потом острым сучком сдирать шкурку с готового блюда… м-мм… оно того стоило. Обворожительно. И запахи такие, что просто отпад.
— Бр дыр хр вах, — девчонка появилась снова. Стоит поодаль и тычет в Петю пальцем.
Пришлось встать. Пусть он и в лесу, но вежливость, она и в Африке вежливость. Стукнул себя кулаком в грудь, как это всегда показывают в фильмах про дикарей, и назвался.
— Пэта, — повторила гостья. Потом приложила ладонь к груди повыше выпуклостей и произнесла, — Граппа.
Слово это показалось почему-то отдалённо знакомым. В знак понимания согласно кивнул и указал на рыбину:
— Раздели со мной трапезу, о юная Граппа.
Девчонка приблизилась, ступая бочком, стремительно схватила забытое копьё и отбежала, наставив оружие на юношу. Вот ведь, забавница какая. Малорослая, где-то метра полтора, не больше. Низколобая с ясно очерченными надбровными дугами, она напоминала портрет какого-то древнего дикаря из учебника. В остальном же была — человек, как человек.
— Стынет же, — мягко поторопил Петя. — Потом вкус станет хуже. Впрочем, если вам, сударыня, необходимы церемонии, извольте.
Он легко отделил почти половинку тушки, положив её на перевёрнутую продолговатую крышку, а само блюдо, подхватив палочками, чтобы не обжечься, отнёс в сторону опасающейся его Граппы. Та отошла, сохранив расстояние, которое полагала безопасным, но потом, когда Петя вернулся к еде, снова приблизилась и отведала. Быстро отведала. Можно сказать — молниеносно. Даже непонятно, жевала ли она, откусывала ли, или заглотила всё целиком. Но сомнений в том, что съела не возникло — только что втянутый чуть не до самого позвоночника живот теперь явственно обозначился. Не то, чтобы надулся, однако сделался вполне так себе имеющим место.