Уход же человека в другую группу — дело обычное. По крайней мере — женщины. Во всяком случае, налицо сложившийся обычай. Или некие его признаки. Ну и Граппа, покинувшая своих, постаралась быть им полезной. Хотя, с другой стороны, что это за странное правило — ничего не давать чужим?
Между тем, судя по зарубкам на календарной палочке, приближался период жары — самое время запасать зерно. Почему-то захотелось вдруг каши, хоть бы и самой надоевшей — из веничной травы. Ну или из других злаков, вкусом поблагородней.
— Граппа. Мне надо побывать там, где я жил раньше, — ужас, какой бедный этот питекантропский язык, на нём трудно выразить более сложную мысль.
Девушка взяла копьё, повесила на плечо сумочку с трутом и огненными камнями. Некоторое время думала над тем, какую из шляпок надеть в дорогу, но остановила выбор на канотье:
— Идем. Я готова.
— Завтра на рассвете, — внёс ясность юноша. Он с интересом наблюдал короткие решительные сборы питекантропини — вот уж где чувствуется совершенно иной подход к жизни, к ценностям, к комфорту. Удобная пещера, которую они отстроили, утварь, множество самых разных инструментов и приспособлений — всё это без колебаний бросается. Нет, совсем другой народ живёт в этой эпохе. Аскетичный, равнодушный к судьбе имущества. Хотя, чуть больше чем за год Петя дважды начинал практически на пустом месте и оба раза как-то устроился. Но на этот раз он пойдёт знакомой дорогой и хорошенько подготовится к тяготам и лишениям неблизкого пешего пути.
Волокушу построил, связав верёвками две длинные жерди и несколько перекладин. Погрузил пару крупных, литров по семь, горшков, чтобы взять с собой воды — им ведь предстоит дорога через земли, где он не встретил никаких источников даже весной, вскоре после завершения дождливого периода. Понемногу прихватил орехов и вяленых фруктов, палок для рукояток и черенков инструментов, кое-какой деревянный инвентарь — гребни, веретёна, скалку, разделочный чурбачок — то, материала для чего на бугристой равнине ни за что не отыскать. Не такой уж большой груз получился, но тащить это всё во вьюке или на коромысле было бы утомительно.
На том сборы и были завершены — в дорогу ребята отправились на рассвете.
К устью ручья, вдоль которого Петя весной вышел к реке, добрались уже к полудню. Потом движение замедлилось — идти по суше вверх по течению приходилось через высокую траву, а не по береговой кромке. К тому же ни одной из оставленных зарубок обнаружить не удалось — вёл по памяти, благо, ориентиры в этих местах запоминающиеся. К вечеру зелёные прибрежные леса остались за спиной, под ноги легли начинающие подсыхать степные травы, да замаячили с разных сторон редкие перелески вперемежку с отдельными деревьями и купами суховатых кустов.
Ручеёк совсем истончился и грозил пропасть в любой момент — пришлось срочно наполнять водой горшки, крепко привязывать к ним крышки и грузить сосуды на волокушу — вот теперь она стала действительно увесистой. Тут же и на ночлег остановились — похоже — это последняя вода до самого старого дома, где какое-то количество влаги в могло сохраниться колодцах. Особенно в первом — рядом с водосборной пирамидой.
Устраиваясь под оставленной на подпорку волокушей и завешивая пролазы под неё частой сеткой, юноша напряжённо соображал: как это так получилось, что весной к реке он шел отсюда несколько дней, а обратно дотопал к вечеру первого же? В чём разница?
Во-первых, дорога знакомая. Не пришлось тратить времени на выбор — куда повернуть. Во-вторых, не отвлекался на попытки оставить хорошо различимые зарубки. В третьих, не изучал растений, не вырезал себе палки. Что ещё? Земля сейчас значительно суше — под ногами нигде не хлюпало, не понадобилось разыскивать обходные маршруты, огибающие временные весенние болотца и озерца. Вот так из мелочей и набежала столь впечатляющая разница. Интересный эффект. И, наконец, можно хоть как-то оценить расстояния.
За первые полдня они с подругой отмахали вдоль реки километров двадцать — ходоки оба хорошие — за пять-шесть часов если без спешки да по плотным прибрежным пляжам где-то так и получается. Вторую половину дня они двигались примерно столько же времени, но медленнее. Пусть будет километров пятнадцать — это как раз ширина полосы зарослей, тянущихся по левому берегу их речки. Дальше, насколько он помнит, травы быстро вытеснят древовидные формы — начнётся царство однолетней растительности. И проблемы с влагой.