— Неправильно у вас тут всё, не могу я здесь жить, — сказал он прямо. — Вождь должен своих подчинённых в кулаке держать, а не как ты — распределять на работы, а потом ласково попрекать за нерадение. Типа: «Будешь филонить — от стола отлучу, а пока — без компота».
Задумался Петя — мужик-то полезный. Толковый организатор, между прочим. Покрикивает, правда на других питекантропов, раздаёт подчинённым затрещины, но как-то по делу и без ярости, можно сказать для порядку. Не злобствуют на него. Впрочем, другие бригадиры, что из бывших вождей, практикуют этот же стиль руководства, что Хыр, что Фот. Видать таковы реалии этого мира, что без пинка никак.
Что ни говори, жалко Фэна отпускать:
— Ты дурью-то не майся. Тебе завтра партию вести на запад к Гурду. Чача передачку продуктовую уже собрала — отнесёте. А на обратном пути поближе к бунгало косулю добудьте — куроводам свежего мяса подкинуть пора. И смотри у меня, чтобы без глупостей, — и Петя двинул упрямца в ухо. Без размаха. С левой.
Тот рухнул, понятное дело. Посидел чуток, тряся головой, а потом ответил:
— С рассветом выйдем. Я у Чачи передачку прямо сейчас заберу.
Больше Фэн уходить не собирался. Похоже, не чувствовал он себя подчинённым, пока не огрёб как следует. Вот, вроде, питекантропы, а такие разные!
Поскольку течение жизни сделалось плавным, а хозяйственные дела наладились и сбалансировались, Петя решил, наконец, выяснить, что же находится на восток от его первого дома в Бугристых равнинах. Нет — большой экспедиции собирать для этого он не собирался — Граппу взял с собой. Разумеется, близнецы тоже отправились с мамой. Что? Они маленькие? Да. Но они питекантропы, пусть и наполовину. И без материнского молока им никак, несмотря на то, что оба не только ходят, но и говорят. А одного Петю Граппа бы всё равно не отпустила — не любит она этого.
И вот тарахтит колёсами по камням Бугристой равнины двухколёсная тележка-арба. На ней — бамбуковые сосуды с водой, запасные колёса и ось. Поверх груза восседают два карапуза, а над ними — плотно сплетённая из прутьев крыша от солнца. В оглоблях трудится папа, а мама идёт рядом, поглядывая по сторонам, да верная Тузик изредка подбегает, осмотрев нечто для неё важное неподалеку от дороги.
Первые дней десять шли ночами, пользуясь ярким светом луны, но сейчас это уже невозможно — состарился месяц. Приходится идти часа четыре после рассвета и часика полтора прихватывать вечером, когда ослабевает зной. Остальное время путешественники лежат под тентом, спят или разговаривают. Мальчишки вполне успешно овладевают русским. Они и дочка Ола, что годом старше. И ещё несколько деток, родившихся примерно в те же годы. Граппа не столь продвинулась в этих делах, но понимает о чём ведётся разговор. Русский, действительно трудный язык — это не питекантропский, похожий на молодёжный слэнг и годный больше для выражения эмоций, чем для информирования собеседника о конкретных фактах. Нет, ну можно ли почти все действия обозначать одним и тем же словом — пыц. Быть — пыц. Бить — пыц. Пообщаться с женщиной, тоже пыц. А ещё — попасть копьём, расколоть камень, проснуться… наверное, матершинная лексика как раз откуда-то из подобного языка и берёт своё начало.
Ну, да не об этом речь — Бугристые равнины так и тянутся на восток на многие дни пути. То чуть более бугристые, то — чуть менее. Временами вместо камней под ноги ложится сухая глина, сохранившая на поверхности следы дождевых ручейков или отпечатки копыт. Иногда встречается новая травка или незнакомый камушек. Высоко в небе кружит крупный орёл, в траве то и дело шастают мелкие грызуны, да быстроногие копытные изредка пробегают поодаль.
Изношены третьи сандалии, вода в сосудах выпита примерно наполовину — завтра с утра предстоит повернуть в сторону дома — настала пора возвращаться. Иначе, вместо того, чтобы двигаться по утренней прохладе, в это время придётся собирать росу. По Петиным прикидкам пройдено от пятисот до тысячи километров — ну никак не меньше тридцатки в сутки они покрывали. А, когда двигались ночами — могли и полсотни отшагать. Тем более, на возведение сигнальных пирамидок по дороге времени не тратили — ставили бамбуковые «сторожки» с флажком — их далеко видать.
— Облачко показалось, — воскликнул Том.
— Будет дождик, — обрадовано поддержал брата Шон.
Петя нарочно нарёк сыновей именами, похожими на человеческие, только чтобы для них хватило звуков питекантропской речи. А что не русские — он не виноват, что ничего подходящего не вспомнилось. Дочку вон Олей назвал, а получилась Ола — это вроде оклика или обращения. Теперь ребёнок реагирует на каждое «здравствуйте», произносимое поблизости.