— Не делай так больше никогда.
Для убедительности решил прибавить, перетянув, как следует верёвкой поперёк туловища. Но, едва отпустил одну руку, объект педагогических усилий вырвался и убежал, трусливо поджав хвост.
На этом общение с соседом не закончилось. Спустя несколько дней, когда земля вокруг кажется плавилась от зноя, пёс снова принялся шнырять вокруг Петиного «дома». Бросать в него камни совершенно не хотелось — жарко. Поэтому забрался в прохладу колодца — тут значительно лучше.
Чуть погодя, пёс появился сверху, жалобно скуля и не решаясь спуститься. Эти стоны были исполнены такого отчаяния и жажды, что сердце подростка не выдержало — он напоил эту надоедливую скотину.
Как? Да также, как всегда брал воду — втянул в себя ртом, сколько помещалось за щёки, выбрался наверх и выплюнул в ту самую ямку, где раньше, в период выпадения рос, скапливалась влага из пирамиды.
— Пей, Тузик, — сказал, и отправился за следующей порцией.
Когда во второй раз выбрался наверх, увидел отскакивающую от «поилки» собаку. Она насухо вылизала поверхность плоских камушков, которыми Петя выложил глиняное основание, чтобы образовывалось поменьше мути и грязи.
С той поры так и повелось — «сосед» раз в три-четыре дня приходил на водопой. Если хозяина в это время не было дома — терпеливо ждал его в тени на хозяйской подстилке — с тех пор, как в обиходе завелись шнуры — на циновке.
Глава 5. О пользе мяса
Попытки разжечь огонь Петя предпринимал неоднократно. Разумеется, метод сверления баклашки деревянной палочкой был ему изначально недоступен — даже самые прочные стебли трав ничего подобного выдержать просто не могли. Зато стучать друг о дружку камнями, высекая искры, он имел полное право в любое время и сколько заблагорассудится. Вскоре у него даже появилась любимая пара некрупных осколков, дающих просто фейерверк — настолько «убедительный» пучок ярких искр они выбрасывали при скользящем ударе друг о друга.
Но зажечь ими траву никак не удавалось. Уж и просушивал, и мелко нащипывал, и стебельки подбирал разные, и листочки. Иногда даже добивался слабого тления, с надеждой обоняя запах дымка, но до получения пламени дело никак не доходило. Заметно лучше это дело пошло, когда всерьёз позанимался верёвками. Волокна пеньки уже вполне убедительно тлели и плотный их пучок восхитительно вонял палёным. На торце плотного жгутика удавалось раздуть убедительное светящееся пятнышко и даже подпалить от него тщательно подготовленную кучку мелких травинок.
Трудоёмко, но, в принципе, возможно. Спалив один раз в добытом огне разный скопившийся в «доме» мусор, полюбовался на кучку пепла, да и бросил это дело. Вот, если бы найти уголь… поэтому, поглядывал на камни потемнее цветом, не ленясь расколоть, чтобы полюбоваться на излом.
Одна небольшая россыпь его заинтересовала — тёмный блестящий скол наводил на мысль об антраците. Специально набрал этих камней столько, сколько мог унести, а были они тяжеленные, будто железные. К разжиганию их готовился с великим тщанием. Очажок сложил из камней, наломал и нащипал тонкими ленточками сухой травы, навязал плотных, похожих на поленья жгутов, не пожалев для их связывания настоящих прядёных ниток. Высек огонь, раздул фитиль, запалил растопку и подкинул соломенных «дров». Когда горение сделалось ровным, подложил в пламя несколько кусочков «угля».
Не горел он, хоть тресни. Воняло чем-то неблагозвучно, но больше ничего интересного не происходило. Процесс прекратился сам собою, как только прогорела солома. На камнях появился желтоватый налёт — не иначе, прошла какая-то химическая реакция под действием высокой температуры. Но пользы от этого не было никакой.
Петя посмотрел на принесённую кучу камней — уж очень замечательно блестят они на сколах. Стоп, а не получится ли из них собрать рефлектор? Интересно, кто здесь может помешать ему попробовать?
Глиняную чашу вылепил не слишком большую с расчётом иметь возможность поворачивать её руками — около полуметра в диаметре. Изнутри «выстелил» поверхность пластинками «угля» так, чтобы солнечные зайчики, отбрасываемые блестящим сколом, попадали в одно и то же место, на расстоянии тоже полуметра — почему-то такое соотношение показалось справедливым.
В реализации замысла очень помогло то, что камень этот оказался не слишком прочным — легко кололся и поддавался полировке тем же пучком пеньки с присыпкой из мелко растёртой глины. При некотором старании получалось вполне приличное зеркало. Тускловатое, конечно и не совсем «прямое», но отбрасывающее вполне заметное пятнышко света. Видимо, отражало оно далеко не всё, даже не слишком значительную часть, но это значит лишь то, что нужно увеличить количество налагающихся друг на друга отражений.
С терпением каменного истукана дождался полного высыхания как нового оборудования, так и испытательного образца — маленького, обожженного на солнце глиняного стаканчика с тонкими стенками.
И вот, с самого утра принялся за работу — стал этот самый стаканчик облучать, постепенно поворачивая рефлектор в соответствии с ходом солнца. Сам образец тоже вращал, двигая камушек, на котором тот был установлен. Попытка сдвинуть его сухим стеблем травы не получилась. Вернее, получилась, но сам стебель стремительно обуглился и наронял в посудину пепла — так что больше Петя ничего подобного делать не пробовал.
А вечером, едва всё остыло, зачерпнул водицы из колодца и с тревогой стал следить за поведением посуды. Обожженная в концентрированных лучах солнца глина не размокала. Двойная победа, однако. На солнечной печи можно готовить мясо и обжигать посуду. И пора, наконец, отправляться на охоту. Почему-то ему невыносимо хочется отведать ножку дикой курицы — они довольно часто тут бегают.
Снасть он подготовил давно — сетка с грузиками на краях. В распахнутом состоянии она накрывала круг диаметром метра два а, если взять за середину, свисала не ложась нижним краем на землю. Довольно много времени заняли тренировки по её набрасыванию — тут ведь мало удачно попасть — нужно ещё наловчиться «послать» снаряд так, чтобы он вовремя раскрылся в полёте, да не перепутались грузики, не заставили всё это рухнуть комом, испугав добычу.
Попробовал заловить собаку, обнаглевшую за последнее время настолько, что перестала убегать на грозный окрик или замах пустой рукой — бросать в неё камни стало как-то неудобно — всё таки поит её, можно сказать, из-за собственной щеки… в стаканчик входило меньше, чем в рот, да и неудобно вылезать из колодца держа в руке посудину… Так вот — раз уж он её поит, то пусть послужит ему псина хотя бы в качестве учебной мишени.
Отлично попал — не зря тренировался. Собаку накрыл метров с пятнадцати. Та — бежать, а не вышло — ноги запутались и тело покатилось кувырком. Когда подошел, понял — зря он это сделал. Выпутывать рычащую и скалящуюся тварь — рискованное дело. Долго с разных сторон пытался подступиться всякими способами и, наконец, изловчился — навалился коленями одновременно на шею и на бок, притиснув животную к земле. Ухватился, как следует, двумя руками за загривок, стянув в пальцах побольше шкуры, а потом резко встал, и рванул вверх, то встряхивая, то прижимая свою жертву к земле попеременно.
Злость из псины сразу улетучилась. Осталось одно сплошное униженное повизгивание и поджатый хвост. Только после этого стал распутывать сеть левой рукой, продолжая правой крепко держаться за загривок, чтобы в случае малейшей попытки сопротивления немедленно втряхнуть в собаку уважение к себе. После пары судорожных рывков сопротивление полностью прекратилось, и снасть была благополучно освобождена. Собака — тоже. Она сразу спряталась и не показывалась на глаза. Вернулось к ней почтение к сильному соседу.
Охота началась довольно скучно — дикая курица в единичном экземпляре отыскалась через одну долину от дома. Петю она подпустила к себе довольно близко — первый же бросок сетки оказался удачным — накрыл цель и свалил её на землю. Вот с этого момента и началась ерунда — первой к добыче успела собака. Впрочем, удрать ей не удалось — человек тоже не медлил. Успел схватить за загривок и тут же к руке устремилась распахнутая пасть — тварь намеревалась оставить всю еду себе.