А колонна превратилась в толпу, услаждающую очи свои редкостным зрелищем. Потасовка получилась просто замечательная. Обступили и болеют за своих. Пареньки разгорячились, стали грубить. И кулаком норовят заехать в ухо, и локтем по рёбрам звездануть. Этих пришлось отшлёпать. Двое воспользовались заминкой и вцепились в руки, пытаясь повалить могучего противника. Наскочили несколько совсем мелких пацанят, повисли на шее. Вся эта куча-мала повалилась и покатилась, перепутавшись руками и ногами. С минуту ворочались, пыхтя и кряхтя пока Петя нашёл опору и стряхнул эту мелюзгу с себя.
— А ну, стоп! Хватит наскакивать, пока я никому ничего не поломал, — остановил он «представление». Всё-таки не совсем забыл кыкский язык.
Ребята послушно прекратили нападки и расступились перед подошедшим от головы колонны довольно пожилым мужчиной.
— Ты, наверное, Пэта? — заговорил незнакомец. — А я Крым, старейшина племени Твердолобых Баранов.
— Рад встретить тебя, Крым. Я, действительно Пэта. Скажи, зачем ты ведёшь так много людей к Реке? — кыкский язык заметно примитивней даже изначального варианта питекантропского. На нём удаётся выразить не особенно много нюансов и оттенков мысли. Тут получается только прямо в лоб спрашивать или отвечать.
— Наши охотники видели, что в тех краях много еды. Так много, что люди никогда не голодают. Нам захотелось жить так же сытно и вольготно. Мы собрались, и пошли. По дороге встречали много знакомых и родственников. Они присоединялись.
— Тогда почему вы двигаетесь не прямо к посёлкам, что на Реке, а взяли южнее? Туда, где никто не живёт.
— Потому что боимся не найти пропитания в месте, где кормятся другие. Вот и захотели оказаться там, где всё точно так же, но никто не охотится.
Петя призадумался. Больше двух сотен народу идёт. Только мужчин десятков семь. Эта орава традиционными методами собирательства выест всё прокормление на несколько дней пути вокруг своего становища максимум за пару суток. А потом? Заглянут к соседям? Ну уж нет! Воришки, побирушки или вечные гости ему без надобности.
С другой стороны, народ тут явно не намерен разбойничать.
— Такое дело, Крым. Чтобы всегда хорошо питаться, нужно выполнять правила совместного проживания. И первое правило — детки должны учиться у опытных наставников. Их достойные родители могут жить рядом с местами обучения и помогать добывать пропитание. Посоветуйся со спутниками. Те, кого устроят эти правила — милости просим. А других тут никто держать не станет.
Толпа, окружившая беседующих, зашумела — началось обсуждение. Петя не особенно хорошо понимал многоголосую перебранку, ведущуюся на языке, в котором он не твёрд. Отошёл чуть в сторонку, достал двухголосный свисток и засигналил засевшему в кустах разведчику:
«Мра ко мне с бумагами. Двух бычков подогнать к месту сегодняшней ночёвки гостей. Туда же всех грамотеев, что идут с войском. Кыков развезём по своим посёлкам»
Через несколько минут вдали заговорил тамтум головного охранения — распоряжение вождя доводили до личного состава.
— Неправильно ты, Папа-Багыр поступаешь, — дочка Ола в кои-то веки приехала в гости и сразу начала ругаться. — Я тебе лучших мальчиков и девочек присылала на обучение, а они через одного не возвращаются! Это же одно расстройство.
— А ты похорошела, расцвела! Небось, отбою от парней нет? Сколько уже внуков ты мне подарила?
— Не заговаривай мне зубы, Пэта. Пятерых. Старшего уже пора в обучение отдавать, а я боюсь, как бы не остался он тут у тебя навсегда в твоих любимых Бугристых Равнинах.
— Так Ола! Если они тебе так нужны, позови их обратно. Я ведь силой никого не удерживаю. Захотят, так и вернутся к тебе на Очень Большую Реку. Кстати, три девочки из последнего выпуска вернутся тогда, когда ты станешь возвращаться, непраздными. Родят тебе братиков или сестричек. И вообще, я этих посланцев твоих каждый раз уговариваю поехать к тебе, а только некоторые успевают здесь управиться по начатому какому-то важному делу. У Жбана, вон, работа по селекции корнеплодов какая интересная начата. Где он там у тебя в джунглях её завершит? Отведай вот корешок.
— М-м! Вкусно. Раньше ничего подобного не пробовала. Это правда Жбан вывел такую прелесть?
— Наставник его Глут вывел. Я попросил назвать это растение морковью. Семена её принесли с далёкого севера из-за высоких гор. А уже потом тут одно скипидаром обрабатывали, другое с мышиными хвостиками скрещивали. А на ужин будет у нас незнакомое тебе блюдо из белых зёрен, что растут сквозь воду.
— Ладно, хватит меня задабривать. Сама знаю, что ты не нарочно моих людей сманиваешь. Просто здесь как-то всё у тебя так налажено, что как будто само делается. Поговорю с тётей Брагой, попрошу меня научить, как правильно вести хозяйство.
Петя неохотно кивнул. Чует его сердце — сманит Ола от него младшую жену в свои влажные леса налаживать там размеренную жизнь. А ничего поделать не может. Коварные всё-таки создания эти женщины, хоть бы даже и насквозь доисторические.
Эпилог
Гриша очнулся от полудрёмы, разбуженный голосом автодиспетчера:
— Борт шесть нулей шестнадцать восемнадцать! Осталось сто километров до входа в зону, запрещённую для полётов. Примите решение об изменении пункта назначения.
Карта, выведенная на курсовой монитор, замерцала точками рекомендуемых посадочных площадок и выдала отметку положения легкомоторника. Внизу, в километре под крылом, тянулись покрытые густым лесом холмы, среди которых извилистые нитки дорог сплетались в причудливое кружево, при узлах которого высились разного вида постройки.
— А куда бы вы рекомендовали приземлиться? — обратился парень к невидимому автомату.
— Это зависит от цели вашей поездки, — хмыкнула диспетчерская любопытным женским голосом.
— Девушка от меня уехала куда-то к вам, в Бугристые Равнины. Хочу с ней словечком перекинуться.
— Уехала, это получается, сбежала. Даже номера телефонного не оставила? — продолжила допытываться незнакомка. — А хоть имя своё она тебе сообщила?
— Назвалась Тэки. Но потом, когда я стал её искать, выяснил, что полное имя Тэкыла Гыр Башеф.
— Вы уверены? — поперхнулась диспетчерская.
— Сам видел в кадрах с камеры наблюдения аэропорта.
Пискнул автопилот, обращая внимание пассажира на изменение курса. Линия, отмечающая на мониторе пройденный путь, прервалась в точке актуального места, а потом из неё протянулось продолжение, пересекающее мерцающую границу заповедной зоны.
— Диспетчером воздушного района введён новый пункт назначения — аэродром Усадьба, — доложил автопилот. — Подтвердите согласие.
— Девушка! Это вы меня пропустили в свою резервацию? С чего вдруг такая нежданная милость?
— Если ты добрался досюда, значит тебя легче убить, чем остановить, — откликнулся всё тот же женский голос. — И зачем, спрашивается, я стану человека напрасно мучить?
— Ты что, знакома с моей девушкой? — Гриша почувствовал себя заинтригованным.
— Мой брат — отец её младшего сына.
— Ты имеешь ввиду, что у Тэки есть ребёнок и не один? Потому что упоминание младшего подразумевает наличие старшего?
— И средний есть — девочка.
— А вот не надо ля-ля! Она сама ещё ребёнок!
— Много ты понимаешь! Впрочем, чего я с тобой спорю? Через пару часов сам всё узнаешь.
Аэротакси приземлилось, едва под крылом промелькнула скромной ширины речушка. Открылся вид на ограниченные прямыми линиями заплатки пашен, на безлесный простор, изломанный пересечениями пологих склонов, уходящий на востоке в бесконечность. Взлётное поле — ровная площадка, покрытая короткой пыльной травой — было ограничено с одной стороны проволочным забором, из-за которого на самолётик флегматично смотрели жующие коровьи морды. С другой — унылой на вид полоской ленивой воды, берега которой поросли осокой.