Двадцатого мая флот Круза перешел к мысу Стирсудден.
Здесь стали ждать ревельскую эскадру Чичагова, которая, соединившись с зимовавшей в Копенгагене эскадрой Козлянинова, представляла собой основную силу русских на Балтийском море.
Треверен внимательно присматривался к Головнину. Что-то было в этом молодом человеке, возбуждавшее интерес англичанина. В глазах юноши всегда можно было уловить особое внимание ко всему новому, но еще больше поражала англичанина настойчивость, с которой он добивался ясности в любом вопросе.
Вовсе не сентиментальный человек, капитан почувствовал в своем сердце что-то вроде приязни к этому серьезному, толковому юному моряку.
— Вы думаете посвятить себя морской службе?
Вопрос удивил Василия. Это же само собой разумелось.
— О да! — сказал он убежденно.
— В таком случае должен вам сказать, что боевая обстановка на Финском заливе на редкость поучительна для вас. В ближайшие дни могут произойти важные события. Перед вами два флота — шведский и российский. Оба маневрируют, готовясь к решительному бою. От этой битвы может зависеть исход войны.
Треверен внимательно изучал расположение русских боевых кораблей.
— Посмотрите, что делает адмирал Круз. Его корабли вытянулись в одну линию, от финского берега до русского, по меридиану. Мы перегородили путь к Кронштадту. А гребные фрегаты Круз держит посередине. В любой момент он может бросить их в место прорыва или помешать неприятелю охватить русские фланги. Возьмите, юноша, запасную трубу и следите за моим рассказом.
Головнин вооружился большой подзорной трубой, которую прислонил к вантине. С жадным интересом смотрел он туда, куда направлена была труба Треверена, и слушал его неторопливые комментарии:
— Еще не так давно в морском сражении, словно соблюдая законы дуэли на шпагах, каждый корабль шел в линии баталии, корабль шел на корабль. И большой флот всегда имел шансы победить меньший. Иная тактика считалась недопустимой. Английский адмирал Матьюс был отдан под суд за то, что попытался, маневрируя, оторвать арьергард флота французов. А один из судивших его, адмирал Бинг, позже сам был судим и расстрелян за то, что во время сражения у берегов Минорки побоялся нарушить строй и упустил французов. Даже в Англии в адмиральских кругах царила рутина, но для многих уже было ясно, что морской бой — это высокое искусство и поступать надо не по учебникам, а в зависимости от условий боя. Великий английский адмирал Родней в тысяча семьсот восемьдесят втором году одержал блестящую победу над французами, бросив все свои корабли на часть неприятельского флота.
— Так поступать считает нужным и наш адмирал Ушаков.
Треверен в изумлении опустил трубу:
— Откуда вам это известно?
— Нам рассказывал об этом наш преподаватель в корпусе подполковник Суворов.
— Какой Суворов? Который бил турок?
— Нет, сэр, другой Суворов. Он был в Англии и Шотландии. Он окончил Эдинбургский университет. Теперь он преподаватель Морского корпуса.
— Ах вот что, — протянул Треверен. — России нужно серьезно учиться у европейцев. Ваш народ имеет много способностей, но... Смотрите, смотрите... Мелкие точки. Это целый флот... Кто же это — шведы или Чичагов? Ветер слаб, но корабли явно идут к Кронштадту. Если это шведы, Круз немедленно перекроет им путь. Юноша, вы знаете, кто такой Круз? Он был ранен под Кольбергом в Семилетнюю войну. В бою с турками он взлетел вместе с кораблем на воздух, его подняли из воды без сознания. В Чесменском бою он был тяжело ранен...
Разговаривая, Треверен не отрывался от окуляра, пока не стало ясным, что приближающиеся суда — шведские. Российский и шведский флоты медленно продвигались, не сближаясь для боя. Шведы стремились к Кронштадту. Русские перекрыли им путь.
Двадцать третьего мая произошел кратковременный нерешительный бой. Вечером пальба возобновилась. Утром на «Не тронь меня» были убиты два матроса. Вечером — три. Судно получило повреждения. Головнину казалось, что бой не так уж страшен. Юноше невдомек было, что настоящие испытания еще впереди. Еще три или четыре раза оба флота, испытывая силу друг друга, вели боевые действия. Все они кончались в пользу русских. Но до решительного боя дело не доходило.
После сражений, известных в истории как Красногорские, или Стирсудденские, шведский флот из нападающего стал обороняющимся и, не найдя лучшего выхода, укрылся в Выборгском заливе.
Теперь положение на Финском заливе резко изменилось. В Выборге — русские войска. Все выходы из Выборгского залива закрыты эскадрой российских боевых судов. Выборгский залив стал для шведского флота ловушкой. Ему негде получить пресную воду и провиант. Нет условий для ремонта кораблей и такелажа. Нет доступа к суше: на береговых высотах русские батареи. Русским нельзя упустить такой благоприятный момент для решительной атаки. Надо немедля напасть и уничтожить флот врага. Без флота Швеция бессильна. Авантюра Густава III провалится окончательно, и у России освободятся руки для борьбы с основным врагом на юге — Турцией.