Леди Балтимир не отрываясь смотрела на красный отпечаток на щеке королевы.
— Ваше величество, не желаете ли чаю? Что-нибудь…
— Можете быть свободны. — Мина говорила максимально ледяным тоном. Балтимир только щедро сдобрит чай опием. — Нам с королевой необходимо переговорить.
Леди Би вскинула подбородок.
— Выше величество…
— Вы ее слышали, — прошептала королева. При свете дня отчетливо виднелись залегшие у нее под глазами темные круги.
Кивок головы от противницы противнице, и леди Би удалилась, захлопнув за собой двери.
Внезапно у Мины будто отнялся язык. Она резко опустила плечи и часто-часто задышала.
— Ваше величество…
— Прошу. Не надо. — Королева устало подошла к туалетному столику, села и уставилась на свою щеку в зеркале. Она осторожно поднесла облаченные в перчатки пальцы к проклятущей отметине.
Ладонь у Мины закололо, словно в плоти отозвалось эхо удара. Шурша юбками, герцогиня пересекла роскошные ковры. Если бы только она отказалась передавать письма. Этого бы не случилось, и королева…
При одном взгляде на нее у Мины защемило сердце. У королевы был совершенно опустошенный вид, она больше походила на робота: двигается, дышит, говорит, но сама отсутствует. Подчиняется чужой воле.
— Мне пришлось это сделать, — прошептала Мина, поймав свое отражение в зеркале позади королевы. Она погладила подругу по бледным плечам и легонько сжала. — Ты ведь понимаешь. Нельзя было позволить ему узнать…
— Это правда? — Из зеркала на Мину смотрели безжизненные глаза. — То, что он сказал про Мандерли? Что его убил Дьявол Уайтчепела?
«Мандерли». Только королева называла его по имени. Какое-то чувство стиснуло грудь, да так там и осело. Из всех выпавших на долю королевы несчастий это было самым страшным.
— Отчасти. Он мертв. Я все видела. — И не вмешалась. — Но убил его не Блейд. Это случилось прошлой ночью в Венецианских садах, когда я собиралась передать ему твою записку.
По щеке королевы покатилась одинокая слеза.
— Кто?
— Соколы. — Мина опустила голову, большими пальцами поглаживая плечи королевы. — Я не могла вмешаться. Я сама едва оттуда выбралась, хоть и изловчилась вернуть записку…
— Мою записку. Вот почему он погиб. Он ведь погиб из-за меня, да?
Ответить на такое было невозможно, хоть Мина и попыталась, даже разлепила губы. «Конечно нет». Но она сама не до конца верила в эти слова. Мина взяла на себя часть вины, когда позволила ухаживаниям перерасти в нечто большее. С ее уст не слетело ни слова, и лицо королевы исказило такое выражение, какого Мина прежде ни разу не наблюдала: смесь ярости, горя и полного опустошения.
Одним махом подруга скинула со стола флаконы духов. Мина попыталась поймать их, воскликнув:
— Алекса!
Очередной взмах смел еще больше бутылочек, серебряная щетка полетела в другую сторону. В комнате поднялась мешанина цветочных ароматов, стекло разлетелось по полу.
Королева схватила огромный флакон французских духов, которые подарил ей супруг на день рождения — и которые она ни разу не использовала. Мина выставила вперед ладонь.
— Прошу, не надо…
Флакон врезался в зеркало, по полированной поверхности побежали трещины, уничтожая отражения женщин. Мина поймала королеву за руки в попытке остановить ее. Она могла бы одолеть подругу в два счета, человеческая сила ничто по сравнению с силой голубокровных, но у герцогини никак не получалось перебороть себя. Потому она лишь схватила Александру за руки и прижала ее спиной к своей груди. Королева принялась вырываться, стремительно теряя силы. Рывки все слабели и слабели, пока она наконец не прекратила сопротивляться и не повисла марионеткой на руках Мины.
Из Александры вырвался всхлип, как будто внутри нее что-то надломилось.
— Прошу, не надо, — прошептала Мина. Повернув королеву к себе и прижав ее лицом к плечу, она провела рукой по волосам подруги. — Мне так жаль. Я должна была спасти его ради тебя. Должна была хоть что-то предпринять. Прости меня, прости… — Мина годами копила всю эту так называемую власть — и не смогла хоть как-то исправить положение.
Если только не убить принца-консорта. Эта мысль часто крутилась у нее в голове, пока Мина наблюдала, как он превращает полную жизни, сильную девушку в слабого, с трудом держащего себя в руках человека. Принца-консорта слишком хорошо охраняют — почетный караул, Соколы. А что, если у Мины ничего не выйдет? Тогда у Алексы совсем никого не останется.