— Вы еще не вышли замуж за Велдона и, возможно, никогда не выйдете, — холодно заметил он. — Вы так же реагируете на его поцелуи?
— Это вас не касается, — ответила, покраснев, Сара. — К тому же в брак вступают не для страсти. Брак основан на доверии и взаимном уважении.
— Добавьте еще и совместную собственность, — заметил он с иронией. — Вы — богатая наследница, а дела Велдона идут не так хорошо, как это кажется на первый взгляд.
Сара глубоко вздохнула, стараясь сдержать возмущение.
— Чарлз не охотник за приданым, — сказала она, — а если бы даже и был им, это не дает мне права нарушать данное ему слово. Я и так себе много позволила. Мое поведение по отношению к нему непростительно.
Выражение лица Перегрина стало еще более ироничным.
— Если вы считаете, что те несколько поцелуев, которыми мы обменялись, делают ваше поведение непростительным, то почему бы нам не пойти дальше? Вы приобретете не только опыт, но и настоящее чувство вины.
Несколько поцелуев! Сара покраснела, вспомнив, как отвечала на них. Слава Богу, что она еще так одета. Если бы на ней было одно из тех воздушных платьев, которые носили раньше, она бы в момент оказалась голой.
— Я вела себя плохо, — сказала Сара, — и у вас есть все основания сердиться на меня, но, пожалуйста, не смейтесь надо мной. Это не сделает вам чести.
Ирония во взгляде Перегрина исчезла.
— Я не смеюсь над вами, — проговорил он с нежностью в голосе. — Просто мне кажется, что вы делаете поспешные выводы. Вы очаровательная женщина, и я поцеловал вас, а вы мне ответили. Какой в этом грех?
— Возможно, этот случай и тривиальный для вас, но отнюдь не для меня.
Сара вспомнила, что никогда ничего подобного еще не испытывала. Она вытерла о юбку вспотевшие ладони и прислонилась к стене, чтобы дать возможность отдохнуть ноге, которая снова начала болеть. Слова Чарлза пришли ей на ум, и она добавила:
— Мы, англичанки, пользуемся большей свободой, чем женщины других стран, но это не делает нас более доступными. Не думайте, что мы лишены морали. Это совсем не так.
— Не так? — удивился Перегрин. — У меня есть неоспоримые свидетельства противоположного.
— Возможно, будет правильнее сказать, что англичанки не более распущены, чем женщины других народов, — сказала Сара, вспомнив женщин, которые постоянно вились вокруг принца. — У нас в чести целомудрие.
— У ваших соотечественниц больше возможностей расстаться со своим целомудрием, чем у женщин других стран.
Принц поднялся и в два шага преодолел дистанцию, их разделявшую. Сара даже почувствовала тепло его тела.
— Каким бы привлекательным ни был этот разговор, — сказал принц, — он нам ничего не даст. Я никогда не подвергал сомнению вашу мораль. Вы сама невинность, леди Сара, и это одна из тех черт, которая так влечет меня к вам.
Он взял ее лицо в руки, и его длинные пальцы заскользили по ее гладкой, как шелк, коже.
Сара чувствовала, что он сейчас поцелует ее. Когда он это сделал, она не сопротивлялась, так как хотела его. Физически она была готова, и он это чувствовал. Но морально она еще не созрела.
— Вы знаете, что я не могу сопротивляться вам, — сказала Сара срывающимся голосом, — но, пожалуйста… пожалуйста, остановитесь. Не губите меня, чтобы потешить ваше тщеславие.
Перегрин застыл.
— Вы так обо мне думаете? Нет, Сара, мои мотивы совсем другие, чем простое тщеславие. — Принц выпустил ее из объятий. — Я не хочу губить вас. Вы заслуживаете лучшей участи.
— Тогда чего же вы хотите? — спросила Сара, вжимаясь в стену, так как принц снова потянулся к ней. Но на этот раз он не стал целовать ее, а просто заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо, и в этом жесте было столько нежности, что Саре стало не по себе.
— Ответ очень прост, — сказал принц. — Я хочу вас и только вас.
Сара покачала головой, чувствуя свою беспомощность и смущение. Если бы подобные слова сказал англичанин, то они бы звучали как прелюдия к объяснению в любви, а возможно, даже как предложение руки и сердца, но она была совершенно уверена, что Перегрин был далек от этого.
— Я совершенно не понимаю вас, — в отчаянии произнесла Сара.
Прежде чем принц успел ответить, громкий стук сотряс дом. Они оба вздрогнули от неожиданности.
— Это, должно быть, кучер, — сказал кафир, прислушиваясь. — Карета подъехала к парадной двери. Я попрошу его заехать с тыла, так как у меня ключ только от задней двери.
Принц ушел, и Сара с облегчением перевела дыхание. Пока он ходил в одну из спален, открывал окно и кричал кучеру, она быстро добралась до лестницы и стала осторожно спускаться, держась за перила. Принц догнал ее, и она в страхе посмотрела на него, боясь, что он снова подхватит ее на руки.
— Не бойтесь, — сказал принц, поймав ее взгляд. — Не надо так волноваться, милая Сара. Со мной вы в полной безопасности.
— Правильная форма обращения ко мне — леди Сара. Я не давала вам права обращаться ко мне неформально. — Почувствовав внезапную злость, Сара остановилась и посмотрела на принца. — Для вас это все игра, не так ли? — спросила она. — Мне бы хотелось, чтобы мы больше не встречались. Вы перевернули наизнанку всю мою жизнь, а для вас это только развлечение.
— Это не игра и не развлечение. — Принц спустился на две ступеньки ниже и остановился, глядя ей в лицо. — Признайтесь откровенно, разве то, что вы называете «перевернул наизнанку вашу жизнь», не пошло вам на пользу, ну хоть чуть-чуть?
Сара вспомнила, как он сумел заставить ее преодолеть страх перед танцами и верховой ездой. Он же и раскрепостил ее. В его объятиях она познала страсть, которая чуть не привела ее к черте, за которой следуют падение и позор. Закрыв глаза, Сара потерла виски.
— Польза, несомненно, есть, — ответила она, — и я не жалею, что встретила вас. Но впредь я не желаю оставаться с вами наедине. Прошу не приглашать меня больше с вами кататься, потому что я не приму вашего приглашения.
— Вы не доверяете мне? — спросил он, глядя ей в глаза.
— Нет, — ответила она твердо. — Ни вам, ни себе. Я не могу допустить, чтобы сегодняшняя сцена повторилась.
— Я подчиняюсь вашим желаниям, леди Сара, — ответил принц после долгого молчания. — До поры, до времени. — В его взгляде промелькнуло что-то хитрое и опасное.
Дорога назад в Лондон была долгой и утомительной. Сара радовалась, что принц предпочел ехать верхом на Сиве, а не с ней в тесной карете, где каждый толчок мог бросить ее в его объятия. С нее достаточно и того, что уже произошло. Она с трудом сохраняла хладнокровие.
Когда они подъехали к Хеддонфилд-Хаусу, принц с холодной вежливостью отвел Пеней в конюшню и помог Саре подняться по лестнице, осторожно поддерживая ее за локоть. Он вежливо поблагодарил ее за неоценимую помощь и уехал. Даже строгий дворецкий, который наблюдал за их прощанием, не заметил ничего предосудительного. Собрав остаток сил, Сара медленно поднялась по лестнице и вошла к себе в комнату.
К счастью, отца не было дома. Ее горничная Хоскинз начала выговаривать, что не стоило так перетруждать себя, катаясь верхом, но Сара приказала ей попридержать язык, и та замолчала.
С наслаждением освободившись от костюма и корсета, Сара хотела сразу лечь, но решила, что будет чувствовать себя много лучше, если полежит в горячей ванне. Кроме того, ей надо хорошенько подумать и привести мысли и чувства в порядок.
Отослав Хоскинз готовить ванну, Сара села перед трюмо и начала медленно вытаскивать из волос шпильки. Вскоре волосы рассыпались по плечам густой золотистой массой. Настала пора посмотреть правде в глаза, и зеркало не позволит ей обманывать самою себя.
Она долго обманывалась на свой счет, пожалуй, с самой первой встречи с Перегрином, когда снова и снова убеждала себя, что он ее совершенно не интересует. Она убедила себя, что невосприимчива к его чарам, и это чуть не привело к беде.