– Знатным дамам ваши цены не показались бы чрезмерными.
– Конечно. И мне пришло в голову, что я могла бы показать свои лучшие работы в Тауэре, но… – Джоанна покачала головой и нахмурилась, глядя на свой рисунок.
– Что вас смущает? Это гораздо лучше, чем сидеть в этой лавке, продавая ленты и шарфы, и то если представится случай.
– Дело в том… Боюсь, это покажется вам глупым.
– Не думаю.
Джоанна указала на образцы вышивок:
– Вы выбрали кайму?
– Вам не удастся уйти от ответа. А что касается вашего вопроса, то да, выбрал. Ту, что похожа на узелки.
Она улыбнулась:
– Прекрасный выбор.
Грэм ощутил смешной прилив гордости.
– Не могли бы вы дать мне трафарет для этой каймы? Роясь в трафаретах, он заметил:
– Ваши вышивки достойны самой королевы. На королевские заказы можно жить годами.
– Я это прекрасно понимаю.
– Тогда почему вы колеблетесь, не решаясь показать свои работы титулованным особам?
Джоанна извлекла из гусиного пера сточившийся грифель и убрала его, затем достала из корзины блестящее воронье перо и заострила его перочинным ножиком.
– Это из-за изменения в моих обстоятельствах, – призналась она со смущенным видом. – Мне было четырнадцать, когда я оказалась при дворе. Меня представили королеве… Вернуться туда в двадцать один год, предлагая товар на продажу… – Она покачала головой. – Я не должна стыдиться этого, но я стыжусь. Возможно, мне нужно еще немного поработать над собой, чтобы собраться с духом… или настолько отчаяться, что у меня просто не останется выбора.
Грэм протянул ей трафарет и вернул ящик на прежнее место на полу.
– Позволить отчаянию руководить поступками не самая удачная стратегия.
Джоанна вздохнула. Открыв баночку с чернилами, она окунула в нее кончик пера и начала быстро и уверенно обводить контуры рисунка, нанесенные грифелем.
– Есть еще одна проблема. Придворных дам вряд ли удовлетворит простая вышивка шелком по сарже или дамасту. Им нравится, когда ткань расшита золотой нитью и украшена жемчугом и драгоценными камнями. У меня нет денег на такие вещи. Да и золотая нить стоит дорого, Ее делают из тончайших золотых полосок, оплетенных вокруг основы из шелка. За унцию такой нити мастерицы получают больше, чем я за целый шарф, расшитый шелком.
– Разве придворные дамы не могут обойтись без золота и драгоценностей?
Джоанна бросила на него страдальческий взгляд.
– Золото и драгоценности – это единственное, что их интересует, сержант. Еще бы! Все они происходят из самых знатных семейств в королевстве. А жены торговцев – и даже олдерменов – должны довольствоваться серебряной нитью и блестками.
– Блестками?
– Это такие крохотные металлические пластинки. Они относительно дешевы, но если их правильно пришить, результат будет вполне удовлетворительным. Кроме того, из Венеции привозят стеклянные бусины и бисер – достойная замена драгоценным камням. Я пользовалась ими для украшения своих поясов.
– И жены торговцев согласны с таким порядком вещей? – спросил Грэм, в голове которого забрезжила идея.
– У них нет выбора. Золото и драгоценные камни им недоступны. Даже если они очень хотят выглядеть как благородные дамы – а этим, похоже, грешат большинство женщин, – их мужьям это просто не по карману.
Грэм подался вперед, охваченный волнением.
– А вы не думали о том… чтобы получить заказы от жен состоятельных торговцев, обитающих в этой части Лондона?
Джоанна окинула критическим оком законченный рисунок.
– Думала. Если кто-нибудь придет ко мне в лавку и поинтересуется чем-нибудь особенным…
– Так можно ждать до бесконечности. Почему бы вам не посетить их дома с образцами вашей работы? Ведь большинство из них даже не представляют, на что вы способны. Если вы придете к ним домой, как это делают портнихи, и предложите свои услуги, у вас не будет отбоя от заказов.
Джоанна достала из корзинки метелку из перьев и смахнула с ткани следы грифеля, оставив только четкие чернильные линии.
– Вам достаточно пройтись по Милк-стрит, чтобы найти Клиенток, – сказал Грэм. – Взять хотя бы жену этого ростовщика со скверным характером…
– Лайонела Оксуика?
– Да. Уверен, она в состоянии заплатить за ваши труды, – небрежно произнес Грэм, стараясь не показывать своей заинтересованности, чтобы она не заподозрила, что он преследую собственную выгоду. – А как насчет жены мастера гильдии. Что живет по соседству? Той самой, которая все время хворает?
– Вы имеете в виду Аду Лефевр?
– Да.
– Исключено. – Джоанна встала и направилась в заднюю часть дома.
Грэм чертыхнулся и откинулся назад, прислонившись к стене. Было бы неплохо уговорить Джоанну посетить Аду Лефевр. Он смог бы расспросить ее потом и выяснить наконец, что происходит в доме торговца шелком, чем больна его жена и в состоянии ли она отправиться в путь, если он найдет способ вытащить ее оттуда. Любая информация лучше, чем эти бесплодные бдения у окна кладовой.
Джоанна может оказаться очень полезной в его деле. Она будет его глазами, ушами и ногами… если только он сумеет убедить ее обратиться к Аде Лефевр. То, что этот план служил и ее целям тоже, было дополнительным преимуществом, но Грэм не тешил себя иллюзиями, будто действует из альтруистических побуждений. Его миссия слишком важна. Если он сможет использовать Джоанну, чтобы добиться успеха – с ее ведома или без него, – он это сделает. А если их интересы совпадают, тем лучше.
Тем временем вернулась Джоанна с тряпкой и деревянной миской с водой, в которой плавала морская губка. Поставив все это на рабочий столик, она уселась на свое место.
– Я попробую.
– Вы предложите свои услуги Аде Лефевр?
– Нет, но я зайду к Роуз Оксуик и, возможно, к Элизабет Хаксли, жене олдермена, – она любит красивые вещи. Ну и еще к нескольким женщинам. На те деньги, что вы заплатили за аренду, я могла бы купить серебряных нитей и блесток…
– А что удерживает вас от посещения Ады Лефевр? Ее болезнь?
– Ее муж. – Поднявшись на ноги, Джоанна сняла раму с опоры, на которой та покоилась, и перевернула ее? так что обратная сторона вышивки оказалась снаружи.
– Он вам не нравится? – осторожно поинтересовался Грэм.
– Он лишил меня источников существования только потому, что я отказалась… – Она осеклась, бросив на Грэма острый взгляд.
– Лишил источников существования? Каким образом? Джоанна взяла губку и отжала ее.
– Я… попросила его об одолжении однажды.
– О каком именно?
Джоанна прикусила губу, протирая изнанку шелка губкой, чтобы та увлажнилась.
– Я хотела, чтобы меня приняли в гильдию торговцев шелком.
Похоже, все части головоломки наконец сошлись.
– Но ваш муж – член гильдии, не так ли? – спросил Грэм, надеясь, что теперь-то она скажет ему правду о своем муже, и сознавая, что это не принесет им ничего, кроме лишних проблем.
К счастью, у Джоанны было больше здравого смысла, чем у него.
– Да, – отозвалась она, – но он редко бывает дома, и я подумала, что будет лучше, если я тоже вступлю в гильдию. Однако Лефевр… поставил мне условие.
Ну конечно, распутное животное!
– Условие, которое вы отказались выполнить.
– Можно сказать и так. – Сев на свое место, Джоанна достала из корзинки мягкую кисточку, обмакнула ее в чернила и промокнула кончик тряпкой. Затем уверенными движениями быстро закрасила ствол нарисованного апельсинового дерева.
В лавку вошел Манфрид, проникший в дом через открытое окно, выходившее в переулок. При виде Грэма он запрыгнул на сундук рядом с ним, перевернулся на спину, выставив на обозрение толстый белый живот, и уставился на Грэма.
– Так-так, – произнес Грэм негромким голосом, который, как он успел заметить, благотворно действовал на пугливого кота. – И чего же ты хочешь?