– Верно, босс.
– Теперь это дело времени. – Голос Торнбулла удалялся. – Пошли, пора возвращаться в Лас-Крусес.
Хармони лежала тихо, прислушиваясь к конскому топоту. Когда эти звуки затихли, она села и обхватила себя руками. Ее сотрясал озноб. Торнбулл! Сколько он будет преследовать их? Она все перепробовала, чтобы избавиться от погони. Неужели они с девочками никогда не почувствуют себя в безопасности, не обретут мира? Нет. По крайней мере, до тех пор, пока у них не будет достаточно денег, чтобы найти себе надежное пристанище.
Тор тоже сел и погладил ее по плечу.
– Кажется, этот человек думает, что ты убийца. И красный агитатор.
Хармони наклонилась и закрыла лицо руками. Не была она ни тем, ни другим. Разве ей под силу тягаться с Торнбуллом, с его деньгами, связями, властью? Откуда ей взять уверенности в себе? Всю жизнь она зависела от других. Неужели мужские объятия заставили ее поверить, что ей под силу преодолеть долгие годы рабства?
– Человек, которому есть что скрывать, опасен.
– Ты веришь мне? – спросила Хармони и запнулась, когда он помедлил с ответом. – Или Торнбуллу?
– Дело не в том, кому я верю, а в том, что суд, газеты и люди, подобные Торнбуллу, могут заставить других поверить во что угодно. Я-то не могу себе представить, чтобы ты не то что заперла дверь, а даже была способна на это.
Она обернулась и сжала его руку.
– Значит, ты не уверен?
– Я хочу верить тебе. Ты спасла детей. Но я уже сказал, что не в этом дело…
Она вырвала руку и вскочила.
– Как ты можешь сомневаться после того, как я тебе все рассказала? Честное слово – это все, что у меня осталось!
Он тоже встал.
– Хармони, выслушай меня. Больше всего на свете я хочу поверить тебе. Не вижу причин, которые могли толкнуть тебя на такое преступление. Зачем ты спасала девочек, если поджог – дело твоих рук? Но со своей точки зрения он прав. Агитация приводит к сокращению рабочих мест. Если действительно был большой пожар и возник он по вине владельца, то ему пришлось бы заплатить уйму денег газетам и журналам, не говоря о полиции. Я могу его понять.
Она изо всех сил ударила его.
– Трус! Мерзкий…
Тор прижал ее к груди.
– Я предупреждал, чтобы ты не смела меня бить!
Пытаясь вырваться, Хармони внезапно поняла, как он силен. Без пистолета ей не справиться с ним, даже раненым. Но она была слишком разъярена, чтобы смириться.
– Как ты смеешь смотреть в глаза мне или другому рабочему человеку? Что ты, богач, эксплуататор, знаешь о том, как живется беднякам, не зарабатывающим себе на лишний кусок хлеба, об опасности их труда, о детях, теряющих зрение и здоровье еще до того, как они вырастут? – Она вскинула голову и гневно блеснула глазами. – Ни черта ты не знаешь!
– Знаю. И забочусь о них. У меня тоже есть глаза. Мы платим рабочим больше прожиточного минимума.
– Сомневаюсь. Почему я должна верить тебе?
Они стояли, злобно глядя друг на друга. Издалека донесся вой койота, и это сняло напряжение. Тор прижал ее к себе и погладил по голове.
– Если мы отвернемся друг от друга, то не уйдем отсюда живыми. Вспомни, я для них такой же враг, как ты и девочки.
Хармони не нашлась, что ответить. Ее захлестнуло сознание собственного ничтожества. Как она могла подумать, что обладает властью над мужчинами? Торнбулл заставил ее бежать, и если бы она не соблюдала осторожность, давно убил бы. Ей была позарез нужна помощь, но как попросить об этом?
Тор запрокинул ей голову, заглянул в лицо, освещенное бледным светом луны, и нежно поцеловал в губы. Девушка продолжала молчать, и он притиснул ее к себе, несмотря на больное плечо.
– Забудь прошлое. У нас одна цель – остаться в живых. Потом мы докажем другим все, что пожелаем. О'кей?
Глубоко вздохнув, она отстранилась от юноши.
– Как твое плечо?
– Ноет чертовски, но все же не так, как было, когда ты вырывалась.
– Я привыкла, что мне никто не верит. Почему должен был поверить ты?
– Надо выбираться отсюда, а там мы найдем способ доказать твою невиновность.
– Ты поможешь?
– Вспомни, я ведь тоже стремлюсь спасти свою шкуру.
Она кивнула:
– Прости, что я втянула тебя в эту историю. Я поступила нечестно.
Он погладил девушку по щеке:
– Тогда бы я не узнал, как приятно быть заложником у страшной разбойницы.
– Прожил бы и без этого знания.
Он покачал головой:
– Нет, если позволишь, я останусь твоим заложником. И, черт возьми, не променяю эту должность ни на какую другую!
7
Всю ночь она не спала. От холода пустыни не спасал даже жар тела Тора. Еще до того, как край солнца показался над горизонтом, Хармони помогла юноше сесть в седло, и они поскакали к убежищу «Банды бешеных малолеток».
Если не кривить душой, следовало признать, что он возбудил в ней физическое влечение. Вместо этого она пыталась подавить в себе желание.
Они выбрались из скалистого ущелья и двинулись вперед, пытаясь держаться подальше от Рио-Гранде. Торнбулл и его наемные убийцы вкупе с местной полицией могли все еще прочесывать окрестности. Да и железнодорожники наверняка не дремали. Куда ни кинь, всюду клин. И довершало картину отсутствие денег, необходимых для бегства.
С чего вдруг ее потянуло к мужчине, когда от хлопот голова идет кругом? Это было выше ее разумения. Да и не до того ей было. Она украдкой глянула на Тора. Сегодня он выглядел лучше. Перед отъездом она смазала бальзамом его плечо. Слава Богу, рана больше не кровоточила. И все же ему было худо. Однако этот упрямый раненый заложник оставался последней надеждой на то, что ей и семерым бездомным сиротам удастся уйти от погони. Неужели никогда не кончится этот ужас, начавшийся в Чикаго?
Когда они достигли ложбины, ведшей к убежищу в холмах, взошло солнце и окрасило пустыню в розовый цвет. Остановившись у высокого можжевельника, Хармони оглянулась и облегченно вздохнула. Никто за ними не гнался. Нигде не было видно клубов пыли, которую обычно вздымают конские копыта. На секунду она позволила себе полюбоваться рассветом и вздрогнула, когда Тор положил ладонь на ее руку.
– Сколько ни встречай рассвет, он всегда разный. Верно?
– Только не в Чикаго?
– Что ты имеешь в виду?
– Я начинала работать до зари и заканчивала после заката, как и большинство остальных. Мне довелось впервые увидеть эту красоту только после побега. Нам пришлось стать преступниками, чтобы получить право на удовольствия.
– Жаль, что жизнь у тебя была такая суровая.
– После этого никто из нас не вспоминал о работе. Ведь это же факт: как бы мы ни работали, получали ровно столько, чтобы не умереть с голоду.
– Клянусь тебе, мы со своими рабочими так не обращаемся.
– Какое это имеет значение? Мне все равно! – пожав плечами, бросила Хармони.
Похоже, за сегодняшнее утро она не сказала и слова правды. Чего ей больше хочется: чтобы Тор убрал руку или чтобы обнял ее покрепче? Тело все еще помнило его прикосновения, его возбуждение, силу страсти. Неужели она так и не сумеет овладеть своими чувствами? Может, вообще отказаться от этих попыток?
– Это имеет значение. Не только для тебя или других рабочих, но и для экономики страны. Пора осадить людей типа Торнбулла.
У Хармони перехватило дыхание. Она заглянула юноше в глаза и спросила:
– Ты действительно думаешь, что это возможно?
Он кивнул, искоса глядя на солнце:
– Может быть, одним махом с ними не справиться, но ряды грейнджеров[8] и других союзов все растут. Если рабочие объединятся, они смогут силой добиться своего. Это наилучший способ изменить их нынешнее положение.
– А ты не боишься, что они будут требовать слишком многого?
– Большинству рабочих до этого еще далеко. Ты не согласна?
– Да. Пока им не тягаться с Торнбуллом и его наемными крикунами, которые заморочат голову каждому, кто согласится их слушать.
– А мы и не будем их слушать.
8
Грейнджеры (англ. «грейндж» – ферма) – участники движения в США (60—70-е гг. XIX в.) за улучшение положения фермеров. В 90-е гг. на основе этого движения сформировалась партия популистов, требовавшая снижения налогов, наделения поселенцев землей за счет корпораций, неограниченной чеканки монеты («дешевых денег») и т. д.