Неизвестный автор
Шелковый фонарь
Пьеса в трех действиях
СИНДЗАБУРО.
ЮСАЙ – его наставник.
ТОМАДЗО – его слуга.
ХЭЙДЗАЭМОН – старик.
О-ЦУЮ – его дочь.
О-ЁМЭ – ее служанка.
ДОКТОР ЯМАМОТО.
СТАРУШКА
ТОРГОВЦЫ
ПРОХОЖИЕ.
МОНАХИ.
ПАРИКМАХЕРША.
СОСЕДКА.
ГУЛЯКИ.
ГЕЙШИ.
ГЕЙША С ЛИЦОМ О-ЦУЮ.
ГЕЙША С ЛИЦОМ О-ЁМЭ.
СОСЕДИ.
МОЛОДЫЕ ЛЮДИ.
ДЕВУШКА.
РЕГАН – монах.
НАСТОЯТЕЛЬ.
Действие первое
Картина первая
Майский вечер. Заходящее солнце.
Пейзаж Янагисима с рекой Ёкогава, проходящей через всю сцену. Кругом – цветущие вишневые деревья. С правой стороны в глубине виден загородный особняк богатого самурая[1] – его двери плотно закрыты, кровля обветшала, галереи засыпаны листвой и мусором. К главному зданию примыкает павильон. Вдоль реки с одной стороны – изгородь, с другой – тропинка. На реке показывается лодка. В ней трое мужчин: старик Юсай с удочкой в руках, слуга Томадзо и Синдзабуро – молодой самурай, задумчиво смотрящий прямо перед собой.
Томадзо (прерывая длительное молчание). Молодой господин! О чем вы снова задумались?
Юсай (поворачиваясь к Синдзабуро). Правда, Синдзабуро, что это с тобой?
Синдзабуро (после маленькой паузы). Ничего… Просто смотрю на воду и думаю…
Томадзо. Вот этого-то и не следует…
Синдзабуро (как бы вторя своим мыслям). Струи бегущей реки – непрерывны,[2] но они все время меняются… Пузырьки пены то исчезнут, то появятся вновь, но это уже будут другие, хотя внешне – совсем как прежние…
Томадзо. Ну и что из того? Охота вам голову забивать…
Синдзабуро (прежним тоном). Таковы люди… Утром – рождаются, вечером – умирают. И так бесконечно… Всегда… Но тот, кто живет сейчас, – уже не тот, кто жил раньше… И его сменит новый… но это уже будет другой!
Томадзо. Так-то оно так, только стоит ли, господин, нам с вами обо всем этом толковать… Это уж дело монахов, это по их части.
Синдзабуро. Все мы – роса на цветах. Блистает при лучах восходящего солнца, но дождаться всей красы сияющего полдня ей не дано. Или цветы… Сейчас цветут, но завтра?… К утру? Что с ними станет?… Голый стебелек, а лепестки будут топтать прохожие…
Томадзо. Что ж поделать, молодой господин? Таков закон. Знаете, как говорится: «Колокол храма Гион звучит непрочностью человеческих деяний»[3]… Оно, конечно, так, но…
Синдзабуро (прежним тоном). Следующей весной цветы вновь расцветут… Но это будут уже другие цветы… Тех не вернуть… Они никогда не вернутся к жизни…
Юсай. Да! И Совершенный когда-то сказал[4]… «Учитель[5] однажды стоял у реки и молвил: все уходящее подобно этому!» Конечно, все уходит. И не возвращается вновь. Умереть – удел каждого. Но что такое – умереть? Все это один процесс… одно круговращение двух мировых сил.[6]
Синдзабуро. Круговращение… Да… Но ведь смерть – все-таки смерть. И я-то перестану существовать, когда умру?
Томадзо. Никоим образом. Просто переродитесь[7]… И может быть, опять будете жить в этом мире… Опять на лодке будете кататься… Хе-хе…
Синдзабуро. Ты думаешь? Пусть так… Но мне, может быть, дорога именно та, первая оболочка…
Томадзо. Вторая будет еще лучше первой… Вот я, наверно, в следующей жизни буду поэтом, красивым и сильным.
Синдзабуро. В следующей жизни… Но ведь до этой следующей жизни нужно перейти порог смерти… И что за ним – этим порогом?…
Юсай. Помни слова Совершенного: «Если мы не знаем, что такое жизнь, что можем мы сказать о смерти?» Оставь, Синдзабуро, эти мысли! Они не на пользу и не к лицу тебе. Все это приличествует монаху, буддисту, но ты – молодой человек, сын знаменитого отца… И ко всему – верный ученик Совершенного. Подумай лучше о жизни… Подумай лучше о красоте вокруг…
Томадзо. И правда, молодой господин! Вишни эти – что твои облака. Хороши в этом году поздние вишни, нечего сказать! Особенно теперь, в час заката.
Юсай. Он прав, Синдзабуро. Посмотри на эту природу… Приглядись к ней… Ведь это – отражение великого Пути, лик великого Дао[8]… Неискаженный и неизвращенный. Как будто сама первооснова всех вещей приближается к нашему сознанию, к нашему сердцу… Извечная, непреходящая первооснова…
Синдзабуро. Непреходящая первооснова… Но ведь она, как сказал Совершенный, не имеет ни запаха, ни цвета.
1
Самурай (воин) – представитель военно-феодального дворянства, ставшего господствующим классом Японии с начала ХШ в.
2
Парафраз широко известных в Японии строк эссе «Записки из кельи» классика средневековой японской литературы Камо-но Тёмэя. Идею постоянной сменяемости и недолговечности всех явлений Камо-но Тёмэй заимствовал из концепций древнекитайских философов Конфуция (VI в. до н. э.) и Чжуан-цзы (конец VI–IV в. до н. э.) одновременно: бегущая вода всякий миг уже иная; тот, кто живет сейчас, уже не тот, кто жил раньше…
3
Начало средневекового книжного эпоса «Повесть о доме Тайра». Буддийская религия популяризировала идею бренности всего сущего.
4
Совершенный – китайский философ Чжоу-цзы (учитель Чжоу). Полное имя – Чжоу Дуньи (1017–1073), основоположник неоконфуцианства.
6
Древнекитайские философы различали две категории, составляющие Вселенную: положительную, светлую, активную – Ян и отрицательную, темную, пассивную – Инь. Согласно этой концепции все мироздание представляет собой постоянное круговращение этих сил, находящихся во взаимодействии и равновесии.
7
Если древнекитайские философы понимали «перерождение» после смерти в стихийно-материалистическом плане, то буддийская религия развивала четкую идеалистическую концепцию о девяти перерождениях, наступающих после смерти, на пути человека к последнему блаженному состоянию – нирване, ожидавшей в конечном итоге праведника. (Грешник неминуемо ввергался в ад, детально описанный в буддийском каноне.)