Еще с вечера она попросила Сандро разбудить ее пораньше. С первыми лучами солнца он постучал в дверь их с Марой каюты. Нина как раз укладывала косу вокруг головы. Она вышла сразу же, как только заколола последнюю шпильку.
Простое платье бледно-сиреневого цвета и незатейливая прическа делали ее похожей на девочку.
Графиня, отказавшаяся от всего, чтобы выйти замуж за музыканта! Нечто невероятное!
Драгоценности свои Нина оставила в Генуе, специально, чтобы не подчеркивать различия между собой и Марой. Чтобы Сандро не чувствовал дискомфорта, сравнивая их. Не исключено, что будущий супруг не обратил бы никакого внимания на отсутствие украшений у своей невесты. Он никогда не задумывался о том, есть ли они у нее, а на самой Нине никогда не видел, ибо с траурным платьем драгоценностей не носят. Сандро, возможно, никогда и не узнал бы о жертве своей возлюбленной, если бы Антонела не проговорилась Маре перед самым отплытием. А уж у Мары, что на уме, то и на языке!
Одна шпилька немного высунулась из косы, и Сандро взял на себя смелость поправить ее.
— Тебе не нравится? — встревожено спросила Нина, имея в виду свой внешний вид.
— Да, все просто ужасно, — мрачно подтвердил он. — Две новые веснушки на носу и что-то совершенно неприличное вот здесь. — Пальцем он коснулся ее шеи, чуть ниже левого уха.
— Что?!
— След от поцелуя… — Сандро приник губами к указанному местечку, специально для того, чтобы его слова не расходились с действительностью, но поцеловал настолько нежно, что уж, конечно, никакого следа не останется.
Ну вот! Оказывается, это его обычная хулиганская выходка. А Нина испугалась, что он и в самом деле находит ее некрасивой.
Она с восторгом рассматривала корабли, появляющиеся на фоне восходящего солнца, а Сандро любовался ею.
Она и сама не знает, какое чудо являет собой! И надо же было случиться, чтобы такое сокровище досталось ему! Чем он это заслужил? И как дожить до завтра? Потому что все случится не поздней, чем завтра, коль уж сегодня ближе к ночи “Борисфен” будет в Стамбуле.
Еще в самом начале путешествия капитан Тихонов предложил влюбленным обвенчаться на корабле, но Сандро отказался. Он хотел, чтобы все произошло именно так, как это ему всегда представлялось: церковь, священник-итальянец, орган, брачный контракт и свидетели. Обряд должен был быть непременно католическим, ибо жена должна следовать за мужем, а не наоборот.
Коль уж поверенных у них не было, брачный контракт Сандро составил сам. Здесь, на корабле, для этого было достаточно времени. Он пожелал выслушать все соображения своей будущей супруги, и понял, почему ее так заботливо опекал Киселев. Нину нисколько не волновало, что именно будет записано в контракте. С непостижимой беззаботностью она полагалась на порядочность будущего мужа.
— Напиши там все, что сочтешь нужным, — сказала она, — я тебе вполне доверяю.
Будь у Сандро какой-либо нездоровый интерес, ему никакого труда не стоило бы облапошить ее, да так, что она ничего и не заметила бы. Эта неоправданная наивность будущей супруги рассердила синьора Лоренцини. Он предпочел бы, чтобы его жена более трезво смотрела на некоторые вещи.
Взяв в руки уже готовый документ, Нина удивилась:
— Неужели ты сам это написал? Я думала тебя интересует только музыка. А ты, оказывается, так много умеешь!
В ее словах он услышал уважение, несколько наивное восхищение, и, как ни странно, недоверие. Не к его порядочности, а, пожалуй, к умственным способностям. Это его задело еще сильнее. Ах, она привыкла во всем доверять уму своего мужа-дипломата, а вот от учителя музыки такого не ожидала! Как мало они все же знают друг друга!
Ну что же, любовь моя, значит, мне еще предстоит доказать тебе, что семь нот октавы — еще не предел моих знаний!
— Чему-то же меня учили в университете! — ответил он довольно резко.
Она прочитала документ, но ничего не добавила и ничего не стала менять. Сандро так и не понял, разобралась ли она в терминах? Поняла ли, что именно призван обеспечить этот брачный контракт?
Казалось, Нину совершенно не заботит собственное благополучие. Но такая удивительная беспечность никак не сочеталась с ее беспокойством о приданом Мары. Так значит, она все понимает! Но тогда почему?.. Разве жизнь ничему не научила ее? Ведь граф, который был вполне обеспеченным человеком, оставил свою вдову практически с тем же состоянием, что и взял, то есть ни с чем. Или при заключении первого брака не составлялся контракт? А если составлялся, но вдовья часть в нем не определялась, то почему она и ее опекун его подписали? Понять это было невозможно.
Все это было вчера. А сегодня они стояли на носу “Борисфена” и разглядывали встречные суда.
Нину интересовало все: что за корабли встречаются им, каким странам они принадлежат и как можно распознать корабль, если видишь всего лишь его очертания. В последнем, как она могла заметить, Сандро преуспевал.
— Это французская трехмачтовая шхуна, — пояснял он ей, когда мимо проходил очередной корабль, — а этот, шлюп, — венецианец. А вон там стоит турецкая галера.
— О, как много ты знаешь, — простодушно восхищалась Нина. — Откуда? Разве это ты тоже специально изучал?
Сандро не уловил ни тени фальши в ее словах и немного смутился. Неужели вчера он оказался чересчур придирчивым, или так проявилось его собственное недовольство собой?
— Это знает любой генуэзский мальчишка, — сказал он. — Наверное, море у нас в крови, независимо от того, чем мы занимаемся, когда вырастаем.
Сделав искусный маневр, их стало обходить какое-то судно. Пролив в этом месте был достаточно широк.
— А это бригантина. Какой быстроходный… — внезапно он сильно сжал руку Нины, — о, Матерь Божья, да ведь это “Альбатрос”!
- “Альбатрос”? — удивленно переспросила она. — Твой знакомый? Генуэзец?
— Еще бы! Это корабль дона Гаспаро. Он возит ценные грузы. Я знаю капитана, его зовут Себастьяно Розетти.
— И что это может означать, что он здесь?
— Скорее всего, ничего. Он просто идет в Стамбул по своим делам и, возможно, не из Генуи. Вероятно, он понятия не имеет, что мы находимся здесь. Но теперь у нас есть шафер. Уж думаю, Себастьяно мне не откажет, даже если он и не в курсе последних событий…
— Каких событий? — переспросила Нина. — За последнее время столько всего произошло!
— Видишь ли… — начал Сандро. Он не считал случившееся настолько важным, иначе давно уже рассказал бы Нине, — как раз перед отплытием, перед тем, как я тебя встретил в порту, я заходил к Гаспаро.
Но она полагала иначе:
— Боже мой, Сандро, ты помирился с отцом! — Нина бросилась ему на шею на глазах у полусотни матросов, сновавших по палубе. — Благодарю тебя, Боже! Какой подарок! Я уже думала, мы уедем в Милан, а этого не случится. Как же я рада! Как я люблю тебя, Сандро!
Через Дарданеллы “Борисфен” вел фон Моллер. Ради этого случая он не надрался вдрызг накануне. Соответственно и друг его, Сергей Андреевич, был в это утро относительно здоров. Во всяком случае, голова его не раскалывалась от боли. И беспокойный сосед не тревожил его сегодня своим пением.
С утра пораньше Сергей вышел на палубу. Дарданеллы, не шутка. Хоть между Россией и Турцией и был заключен договор, обеспечивающий российским торговым судам беспрепятственный проход через Дарданельский и Босфорский проливы, но чем черт не шутит? Нужно быть ко всему готовым.
Еще в 1774 году, при заключении Кучук-Кайнарджийского мирного договора, Россия добилась признания за нею такого права. Изъяснительная конвенция 1779, и торговый трактат России с Портой 1783 годов распространили дарованную русским судам привилегию на все “купеческие под российским флагом суда”. А Ясский мир, казалось, вообще, расставил все точки над “i”. Военная флотилия Ушакова патрулировала Средиземное море, а в самом Босфоре постоянно находилось российское военное судно. Однако Россия по-прежнему имела возможность неоднократно жаловаться на нарушение своих прав. Случалось, что и суда, груженные хлебом, подвергались конфискации со стороны турецкого правительства.