Такая картина наблюдалась в Палестине и на Синайском полуострове, где было множество христианских общин, настроенных категорически против решений, достигнутых на соборе в Халкидоне в 451 году, касающихся божественной природы Иисуса Христа. Данные общины преследовались официальной церковью[376], и они не почувствовали никаких улучшений после избавления страны от персидского присутствия и бравирования православной религией, которым сопровождались походы императора.
Таким образом, некоторые увидели успехи в достижении цели, но в то же время в них нашел отклик религиозный подтекст. Один из проницательных арабских полководцев, который желал утвердиться в городе, сообщил Иоанну Дамаскину, митрополиту Нусайбинскому, что при условии поддержки он поможет не только священнослужителю свергнуть лидера христианской церкви на Востоке, но и ему встать на его место[377]. Письмо, написанное в 640-х годах одним из видных священнослужителей говорит о том, что новые правители не только не борются с христианами, «но даже воздают должное нашей религии, выказывают почтение священнослужителям, монастырям, святым и Господу нашему», а также приносят дары религиозным учреждениям[378].
Мухаммед и его последователи заручились поддержкой местного христианского населения. Откровенные предупреждения ислама о многобожии и поклонении идолам вступали в резонанс с христианским учением, в котором так же отражались эти догмы. Чувство товарищества было подкреплено использованием таких персонажей, как Моисей, Ной, Иов и Захария, которые появлялись в Коране. Кроме того, прямо заявлялось о том, что Бог дал Моисею Писание и послал за ним апостолов, а теперь отправил еще одного пророка, чтобы распространять слово свое[379].
Осознание точек соприкосновения с христианами и евреями усиливалось за счет использования привычных ориентиров и акцентирования сходства в обычаях и религиозных доктринах. Господь передавал свои сообщения не только Мухаммеду. «Он уже открыл для человечества Тору и Евангелие» – так говорится в одном из стихов Корана[380]. «Вспомните слова, которые сказали ангелы Марии, матери Иисуса», – говорит еще один стих. Повторяя вслед за «Радуйся, Мария», священная книга ислама учит следующему: «Господь выбрал тебя (Мария). Он очистил тебя и поставил над всем женским родом. Мария, будь послушна Господу, кланяйся и молись ему вместе с верующими»[381].
Для христиан, которые погрязли в спорах о природе Иисуса и Троицы, возможно, самым поразительным был тот факт, что откровения Мухаммеда содержали очень короткое, но в то же время простое и мощное послание: есть один Бог и Мухаммед его пророк[382]. Такая идея была достаточно простой для понимания и гармонировала с тем тезисом, что Господь всемогущ и время от времени присылает апостолов с сообщениями.
Христиане и евреи, которые спорили друг с другом по вопросам религии, были просто сумасшедшими, как утверждает еще один стих Корана: «Есть ли у вас здравый смысл?»[383]. «Разделение – происки Сатаны, – предупреждает Мухаммед, – никогда не позволяйте разногласиям одержать верх, вместо этого постарайтесь держаться вместе и с Богом, и вас никогда не разделят»[384]. Послание Мухаммеда призывало к примирению. Верующим иудеям или благочестивым христианам «нечего бояться и не о чем сожалеть», как неоднократно повторяется в Коране[385]. Тех, кто веровал в единого Бога, следовало почитать и уважать.
На тот момент уже существовали традиции и правила, которые позже стали ассоциировать с исламом. Они появились раньше Мухаммеда, но, по всей видимости, были приняты самим пророком. Например, ампутация руки в качестве наказания за воровство и смертный приговор для тех, кто отрекся от своей веры, были обычной практикой, которую перенял ислам. Такие традиции, как раздача милостыни, пост, паломничества и молитвы, стали центральными элементами ислама, углубляя ощущение преемственности и близости[386]. Сходство с христианством и иудаизмом позже стало весьма щекотливой темой. Частично это было обусловлено тем, что Мухаммед был неграмотным. Это защищало его от нападок в том, что он изучил Тору и Библию. Несмотря на это, современники утверждали, что его «обучили» и он хорошо знал как Старый, так и Новый Завет[387]. Некоторые, однако, пошли еще дальше, стремясь доказать, что Коран в своей основе представляет сборник отрывков из Библии, написанный на арамейском наречии, который впоследствии был адаптирован и переделан. Эти, как и многие другие претензии, которые были призваны умалить величие исламских традиций, приобрели дурную славу, хотя их и поддерживали некоторые современные историки[388].
376
J. Binns,
377
S. Brock, ‘North Mesopotamia in the Late Seventh Century: Book XV of John Bar Penkaye’s Rish Melle’,
378
386
R. Hoyland,
388
C. Luxenburg,