Так страшно видеть кошмар, когда на обеих руках по прежнему остаётся по пять пальцев, сколько не пересчитывай.
- Я понял.
Голос глухой.
Мистер Хиккен мягко постукивает карандашом по столу, глядя на Стайлза. “Д” на его бейджике означает - Дональд. Дурацкое имя для онколога.
- Хорошо. Ответишь на несколько вопросов?
Если бы у меня был выбор, меня бы здесь не было. Стайлз молча поднимает голову и смотрит в серые глаза врача.
- А вы на мой?
- Я догадываюсь, что за вопрос ты хочешь задать.
Эта фраза напоминает о том, что Стайлз - десятитысячный пациент.
Одни и те же взгляды прошли через Дональда. Одни и те же слова. Одни и те же вопросы. Ему совсем не интересно, когда опухоль сожрёт Стилински изнутри. Ему нужно делать свою работу.
- Это вряд ли.
- Послушай… - он опускает глаза в карточку, лежащую на широком дубовом столе, и слегка хмурит брови.
- Стайлз, - подсказывает Стилински. - Лучше так, чем по имени.
Мистер Хиккен понимающе поджимает губы. Этим движением он как бы говорит: “Я понимаю желание подростков сбежать от настоящего, это нормально”.
Самое смешное, что он ничего не понимает. Ни капли понимания, одна фальшь.
- Хорошо, Стайлз. Послушай, тебе вовсе не обязательно закрываться от меня. Я знаю, насколько тебе тяжело, и…
Стилински отводит взгляд, не переставая теребить руками завязки своей толстовки. В голове с детства осталась глупая установка - врачи не болеют, но он всё равно спрашивает:
- У вас тоже рак мозга?
Повисшая в кабинете тишина почти вызывает улыбку. Стайлз смотрит на холодную, бледно-бежевую стену, увешанную дипломами и награждениями в рамках. Как это забавно, должно быть - получать премии за то, сколько людей подохло в твоих руках.
- Нет, - сдержанно отвечает Дональд-У-Которого-Много-Рамок. - Но позволь всё же задать тебе несколько вопросов.
Стайлз жмёт плечами, рассматривая теперь прозрачные шторы и искусственные цветы в углу кабинета. Они такие ненастоящие, что зубы сводит.
- Ты не замечал в последнее время ухудшения зрения?
- Немного. Когда моим сознанием овладел тёмный демон, было очень неважно видно. Знаете… все эти вспышки…
Мистер Хиккен смотрит на Стайлза, терпеливо улыбаясь. Извините, док. Это слишком для вас, наверное. Мой мир не для вас, а ваш - не для меня.
- Нет. Не замечал.
Он делает какую-то пометку в медицинской карте.
- Галлюцинации? Визуальные, слуховые?
- Нет.
- Головные боли?
- Иногда.
Постоянно.
- Раздражительность? У тебя не возникает состояния, когда тебя раздражает то, что раньше такой реакции не вызывало?
“ Ты заебал меня, Скотт! Хватит глазеть, у меня пока ещё рога не выросли! Пасуй, мать твою. Не хочу проторчать здесь до грёбаного вечера, чёрт!”
- Наверное, тоже иногда. Один раз.
Стайлз поклялся держать себя в руках после этого. Он больше не сорвётся. Не позволит себе поступать так ни с кем из своих близких.
Мистер Хиккен закрывает карту и переплетает перед собой пальцы.
- По моему мнению…
По мнению Дональда-У-Которого-Нет-Рака-Мозга, Стайлзу нужен психолог. С ним будет работать какая-то очень приятная женщина, с которой можно будет делиться своими мыслями. По мнению Дональда-Который-Имеет-Привычку-Терпеливо-Улыбаться, Стайлзу нужно лечь в больницу, чтобы быть под постоянным контролем. Но пока - и это слово он выделил какой-то дурацкой интонацией, - возможен вариант пребывания дома. Строго соблюдаемого режима сна и приёма лекарств.
Стайлзу хочется разбить эту грёбаную вазу с искусственным фикусом о лицо мистера Хиккена, но он просто кивает. Кивает и кивает, пока у него снова не начинает болеть голова.
Мистер Хиккен предлагает стакан воды. Стайлз отказывается.
Глава 2.
***
“Я чувствую себя грёбаной хрустальной статуэткой. Отец уже второе утро предлагает принести мне завтрак в постель и остаться дома. Скотт смотрит укоризненно каждый раз, когда я переодеваюсь на тренировку. Мне хочется только, чтобы кто-то подошёл и вколотил мою рожу в стену. Это будет чем-то более настоящим, чем всё это дерьмо.
10.08.2013”
Стайлз обожает Питера, потому что Питер остаётся единственным, кто не изменяет своих ехидных взглядов в его сторону.
Всё, что он говорит во время одной из ежедневных тренировок Стаи, это: “Не перегрейся на солнышке, кнопка, неохота потом тебя откачивать”.
И добавляет с самой своей радушной улыбкой: “Печеньку?”
Дерек, который в этот момент как раз блокирует удар Эрики, бросает на дядю недовольный взгляд, перехватывая руку девушки и отшвыривая от себя футов на двадцать. Стайлз зарывается рукой в полную миску свежего печенья и засовывает одно в рот, безбожно кроша на футболку.
- Кнопка? Серьёзно, Питер? Хотя, это не худшее, что ты мог придумать.
Печенье вкусное, с изюмом, но Стайлзу оно почему-то кажется слишком сладким.
С его вкусовыми рецепторами в последние несколько дней творится какая-то стрёмная херня. Но это не удивительно. Он жрёт столько таблеток каждое утро и каждый вечер, что любые рецепторы отказали бы к чёртовой заднице.