И вообще Русь теряла союзников, одного за другим. Отвернулась Валахия, недовольно смотрела Венгрия, ногайские ханы отозвали своих послов. А Ливония уже открыто потрясала мечами, угрожая Пскову и Новгороду. Зашевелились недобро на севере шведы.
Все это волновало рыльского и северского князя, вызывало грустные размышления и желание поделиться собственными не очень-то радостными мыслями с кем-либо еще. А кто лучше поймет заботы князя, если не его проверенный в походах и битвах воевода.
— Вот именно, — ставя чару на стол, поддержал князя в его видении развития дальнейших событий Клевец. — Сигизмунд, вошь его забодай, уже попробовал прошлым летом и осенью крепость Руси. Но получил по зубам от московских воевод. Следовательно, в этом году обязательно попробует повторить. И не один двинется на Русь, а с ханами крымским и ногайским. Возможно, и с ордынцами казанскими…
— Вот и я о том мыслю. И что тогда нам делать? — отставив чару, впился прищуренными глазами князь в лицо воеводы.
— Москвы держаться, — твердо ответил тот. — Что бы там ни было, но за Москвой сила. А еще надеяться на Бога и на себя.
— Это как: на себя надеяться? — еще больше прищурился Василий Иванович.
— А так, чтобы всегда быть готовыми к рати хоть с одной, хоть с другой стороны. Крепкие сторожи в поле выставить. До самого Псла, а то и далее… На татарские сакмы и шляхи дозоры справные выставить. Словом, поберечься надо… Да и войско увеличить требуется, особенно конное. Татар, сам знаешь, пехом не предупредишь… и не догонишь, коли что… — вновь взялся за чару Клевец, посчитав, что сказал достаточно.
— У меня и так войска около пяти тысяч, — хмыкнул князь. — Да дюжина пушек, да две дюжины пищалей, да сотни три самострелов… Куда еще… Не прокормить.
— Так то, княже, с крестьянами, с землепашцами, с лапотниками, — мягко возразил воевода. — А без землепашцев и двух тысяч воев не наберется. Да и те разбросаны по городам и весям… Нагрянь неожиданно крымчаки — пока наше воинство соберешь, они столько беды натворят, что и за десяток лет не изжить… Надо постоянного конного войска не менее трех тысяч держать. И в одном месте, под рукой… Или хотя бы в двух — в Рыльске и Новгороде Северском. Одно бы берегло град от татар, второе от литовцев…
— В твоих словах, Прохор Силыч, есть резон, — согласился князь.
Отпив несколько глотков сбитня, он стал выискивать глазами на блюдце с мочеными яблоками, какое бы взять на пробу. И одно хорошо, и другое любо. Наконец определился, взяв тугое да желтобокое.
— Только кто, кроме тебя, воеводствовать будет?
Клевец догадался, что князь имеет в виду второе войско, которое должно размещаться в Новгородке, и ответил:
— Да хотя бы сын твой, Иван Васильевич. Благо он там и наместничает… Лет двадцать пять уже есть молодцу?
— Пока что двадцать два, двадцать третий идет… — ответил Василий Иванович с какой-то внутренней болью. — Только он что-то к ратному делу особой охоты не оказывает. Больше на храмы монастырские посматривает. А о ратном поприще или о женитьбе даже слышать не хочет. Не княжич, а мних какой-то…
— А матушка его, княгиня твоя, что?.. — взглянул воевода на князя. — У женок выбор невест да дела сватовства и свадьбы лучше всего получаются… Стоит им только захотеть — ни один молодец не устоит, враз охомутают.
— Видать, еще невестку не приглянула, — уклонился Василий Иванович от ответа.
Не скажешь же Клевцу, что с супругой у него жизнь не особо ладится. Как-то давно охладели друг к другу. Даже рождение двух дочерей — Марфы и Ефросинии — не растопило льда отчужденности. Не поделишься и тем, что княгиня во многом потакает сыну. Не воеводское дело знать чужие семейные тайны, особенно княжеские. Да и какой из него помощник в этом вопросе, когда сам хоть и женат некогда был, да детьми не обзавелся. Впрочем, кто знает, не бегают ли у него где-нибудь на стороне байстрюки. Ведь и в походы хаживал, и в плен не одну красавицу брал, и челядинок смазливых имел. Да и с виду был удал и пригож. Это сейчас стал к земле-матушке пригибаться, на гриб-сморчок смахивать…
Воевода, по-видимому, догадался о княжеских семейных неурядицах и тактично перевел разговор:
— Ну, ежели Иван Васильевич на рать не рвется, то можно приискать и другого…
— Кого, например? — не скрыл Василий Иванович своей заинтересованности.
— А хотя бы Дмитра Настасьича, — не замедлил с ответом Клевец. — Воитель добрый, хоть и из худого рода.