Голос бабушки Северюте прозвучал в памяти Ренаты звонче обычного.
Теперь четыре пассажира с заднего сиденья разъехались по двое в две страны, а те, кто сидел на передних сиденьях, остались пока дома, в Литве.
– Так что же приготовить? – задалась вопросом Рената.
Дед Йонас признался, что об ужине начал думать с обеда, которого решил не есть. Аппетит уже не тот, что прежде. Совсем не тот. По два аппетита в день не приходит! Так что решил он сохранить тот единственный, что еще появлялся у него в мыслях и желаниях, на вечер.
На кухонном столе по центру – деревянный кружок-подставка для кастрюли или казанка, две тарелки, вилки, ножи. И две рюмки. Строго, по-прусски. Ничего лишнего.
Когда Рената внесла на половину Йонаса чугунный котелок, пряный запах заполнил всю комнату. Дед повеселел, уловив простой и знакомый аромат тушеных свиных ребер с картошкой.
– Ты же со мной выпьешь чуток? – спросил он, уже усевшись, глядя на внучку, накладывавшую горячее в его тарелку.
Не дожидаясь ответа, налил себе и ей горького бальзама.
– Деда, – Рената уселась за стол, – ну давай, приятного аппетита!
Йонас ухватил крепкими пальцами свиное ребро, поднес ко рту.
– Чем проще еда, тем вкуснее, – вымолвил он перед тем, как снять с косточки зубами мясо.
– Не спеши, горячее! – предупредила Рената.
– Это не я спешу, это мой голод! Не зря я его с утра накапливал! Красивый свитер! – Дед бросил внимательный взгляд на внучку. – Под цвет машины покупала?
– Почти! Я ведь сначала машину покупала под цвет старого любимого свитера. Ты его уже не помнишь… Почти такой же красный… А потом новый свитер под цвет машины.
– Почему не помню, помню! Он у тебя еще как гольф на шее манжетой закручивался! А что с работой?
– Уволилась.
– Это я уже заметил. А новую нашла?
– Еще нет. Надо решить, что я хочу делать.
– Ну да, продавщицей, наверное, скучно…
– Нет, не скучно. Можно много книг прочитать… Покупателей сейчас в Аникщяе стало меньше. Все, у кого машина есть, в Паневежис за покупками ездят. Там выбор больше! Тебе, деда, тоже, кстати, надо что-нибудь купить. А то носишь все старое!
– Старые носят старое, новые – новое! Я же не виноват, что раньше так шили, что двадцать лет носить можно!
– Виноват, – рассмеялась Рената. – Конечно, виноват! Сам ведь тоже шил!
– Шил, грешен, – закивал головой старик. – Так куда теперь работать пойдешь?
– Пока не знаю… Мы с друзьями решили поискать работу в Европе…
Дед Йонас замер. Глаза на мгновение остекленели.
– В Европе? А мы тут где? – после паузы спросил он. – Это ты с Витасом решила?
– Это мы вшестером решили. Наши друзья уже уехали и устраиваются, а мы пока тут…
– А ты с Витасом давно знакома?
– С августа. Он хороший. Ветеринарную академию закончил. Уже работает.
– Да? Пусть он нашего Барсаса посмотрит!
Йонас тяжело вздохнул, посмотрел на свою рюмку, наполненную бальзамом, поднял руку, да тут же опустил снова на столешницу.
– Черная дыра – эта Большая Европа, – проговорил он. – Из нее не возвращаются, не отзываются…
Рената замолчала. Она и перед ужином знала, к чему приведет разговор. Но что было делать? Говорить-то надо!
– Как звали твою мать, мою дочь? – Йонас перешел на шепот.
– Юрате, – тоже шепотом ответила Рената.
– А твоего отца?
– Римас.
– Ты их помнишь?
Рената молчала. Она закрыла глаза. Не хотела, чтобы дед увидел слезы.
– Кого ты помнишь? – продолжал шептать дед Йонас. – Бабушку Северюте помнишь?
Внучка кивнула.
– Моя Юрате и Римас оставили тебя с нами, когда тебе еще и шести не исполнилось. Уехали на полгода в Англию на заработки… И где они? Где их заработанные фунты? Куда они пропали? Что с ними эта Европа сделала? Она их просто убила!
Рената поднялась из-за стола, растерла слезы ладонями по щекам.
– Я сейчас, извини, деда! – сказала и вышла.
Вернулась через пару минут, умытая.
Какое-то время они ели молча. На кухне у деда было теплее и уютнее, чем у Ренаты. Она то и дело бросала взгляды по сторонам. Казалось, всё она тут с детства знала, каждый вбитый в стенку и загнутый гвоздь, на котором висела то кастрюля, то дуршлаг. И всё равно осматриваться тут было интересно. Любопытство легко брало верх над мыслями, оставляя в покое темы тяжелые, вызывающие грусть и иногда слезы.