Злоба Шеннеча хлынула через мозг Тревера. Он отбивался, но все тщетно: ему стянули руки кожаным ремнем и потащили выше и он не мог повиноваться мысленному приказу Шеннеча.
Затем он почувствовал, что злоба Шеннеча угасла в страшной безнадежности. К Треверу вернулось собственное сознание, и в темноте своего усталого мозга он услышал отголосок последнего горького крика:
— Я стар… Слишком стар…
ГЛАВА 8
Тревер медленно просыпался, то поднимаясь над черным океаном беспамятства, то погружаясь в него снова, и в короткие интервалы сознания понял, что лежит в постели и у него болит голова.
Наконец настало время, когда он поднялся из забвения и не погружался в него больше. Открыв глаза, он увидел металлический потолок.
— Значит, мы это сделали, — сказал он.
— Да, сделали, — ответил дружелюбный голос. — Это Солнечный Город, и вы здесь уже порядочное время.
Тревер повернул голову на голос к стоявшему у кровати доктору в белом халате и не узнал ни его, ни комнаты. Сначала, по крайней мере. Он видел только поднос на тумбочке, и в нем — темно-желтый глаз, мерцающий и сияющий.
Солнечный камень!
Рука Тревера слабо поднялась к лицу, но доктор опередил его:
— Не беспокойтесь, его извлекли. Деликатная была работа! Некоторое время у вас поболит голова, но любой согласился бы на это ради солнечного камня!
Тревер не ответил, Неожиданно он спросил:
— А Джин и Сол?
— Они здесь. Тоже весьма странный народ. Ни с кем не разговаривают. Все вы — сплошная тайна, знаете ли.
Доктор вышел и вскоре вернулся с Джин и Солом. Они были теперь в современной синтетической одежде. На Джин она выглядела так же неуместно, как шелковое платье на леопарде.
Джин увидела улыбку в глазах Тревера и воскликнула:
— Не смейтесь надо мной никогда… никогда!
Тревер подумал, что цивилизовывать ее — дело долгое. Сомнительно даже, что это вообще возможно. Но его это не огорчало.
Она постояла, серьезно глядя на него, а затем сообщила:
— Сказали, что завтра ты сможешь встать.
— Это хорошо, — обрадовался Тревер.
— Но ты должен быть осторожен некоторое время…
— Я буду осторожен.
Они больше не говорили, но по ее твердому серьезному взгляду Тревер понял, что Хьюго и соколы прощены ему. Не забыты, но прощены. И что Джин и Тревер встретились и больше не расстанутся.
Сол вскричал с тревогой:
— Мы ждем столько дней! Когда мы вернемся в Долину за остальными?
Тревер повернулся к доктору с любопытством наблюдавшему за всем этим:
— Могу ли я нанять здесь корабль?
— Человек, имеющий солнечный камень, может получить почти все, что захочет, Тревер! Я поговорю насчет этого.
Зафрахтованный корабль, который нес их обратно в долину, имел минимум команды и двух техников минеров, нанятых Тревером.
Они высадились за пределами древнего города, и рабы хлынули к ним, наполовину обрадованные, наполовину испуганные воплощением древней и седой легенды.
Тревер объяснил Солу, что надо сделать. В черепах убитых Коринов остались солнечные камни баснословной ценности. Надо пойти туда с рабами и взять камни.
— Но эти камни — зло, зло! — вскричал на это Сол.
— В других мирах — нет, — ответил ему Тревер. — А твоему народу нужно будет куда-то ехать.
Когда это было сделано, все собрались в корабле. Тревер кивнул техникам.
— Пора, — сказал он, — вход в катакомбы вон там, наверху.
Техники ушли, взяв с собой тяжелый груз, который они несли с собой вдвоем. Вскоре они вернулись, уже без груза.
Тревер достал из кармана свой солнечный камень. Джин вцепилась в его руку:
— Не надо, Тревер!
— Теперь это не опасно, Джин, — успокоил он. — У него не хватит времени сделать со мной что-либо. А я чувствую, что должен сказать ему.
Он приложил солнечный камень ко лбу и мысленно позвал:
— Шеннеч!
И в его мозг вошло холодное и ужасное присутствие Последнего. Мысли Тревера были прочтены в один миг.
— Значит, это конец, Тревер?
— Да, — подтвердил Тревер, — для тебя это конец.
Он ожидал дикой реакции тревоги и эмоций, попытки захватить его мозг, предотвратить свою гибель.
Но этого не произошло, Наоборот, от него пришел потрясающий импульс радости.
— Как… Значит, ты хочешь, чтобы я это сделал? — удивился Тревер.
— Да, Тревер! Да! Я подумал, что ждать смерти еще столетие — слишком долго и скучно. А ЭТО освободит меня сразу!
Вне себя от удивления, Тревер сделал жест, и корабль взмыл к небу. Второй жест — и техники потянулись к кнопке радиодетонатора.
В этот момент Тревер услышал голос Шеннеча, как широко разлившуюся музыку — смесь радостного хора освобождения с аккордами космической печали о том, что было и никогда уже не возвратится, о величайшей древней расе, которой пришел конец.
Кнопку нажали — и город внизу взорвался огнем и камнем вокруг входа в катакомбы.
И песня Шеннеча угасла в тишине, когда последние дети гор навеки ушли в ночь.