- Я покину Лондон, конечно. - Затем оглянулся на Моргану:
- Не хочу причинять вам хоть какое-то неудобство, но, если вы не возражаете, я бы на несколько недель остался в Сен-Одри-Холле, пока не решу, как жить дальше. - Его губы вдруг задрожали, но он справился с собой и отрывисто произнес:
- Надеюсь, вы смиритесь с моим присутствием до тех пор, пока я смогу подыскать себе какое-то занятие. - И Джулиан горько улыбнулся. - Правда, это будет нелегко. Все, к чему меня подготовили, - это принять титул и стать восьмым графом Сен-Одри, но, вероятно, я смогу сделаться агентом по продаже недвижимости или чем-то вроде этого.
Его мужественная попытка достойно принять тяжелый удар судьбы растопила сердце Морганы, и ее решение мгновенно приняло определенную форму. Не отдавая себе отчета в своих действиях, она вскочила на ноги и пылко воскликнула:
- Нет! Только не это!
Она быстро пересекла комнату и встала перед братом. Стиснув руки, Моргана пристально смотрела в лицо, так напоминавшее ее собственное. Ее голос дрожал, когда она страстно произнесла:
- Я выросла в самой жалкой обстановке, какую только можно себе вообразить, - ведь я думала, что у меня нет отца. Это было так горько даже в Сен-Джайлсе нас называли не иначе как чертовым семенем. - Ее серые глаза почернели. С силой, рожденной из убеждений, она поклялась:
- Я никогда не смогу приговорить вас или кого-то еще к такой жизни, если этим словом можно назвать существование незаконнорожденных! - Обведя комнату гневным взглядом, она отчеканила:
- То, что мы узнали сегодня, не должно пойти дальше нас! Никому, кроме нас, не надо знать правду. Пусть все останется как есть.
Торжественное молчание наступило после ее слов. Наконец Джордж пробормотал:
- Я сам думал о том же. Вся семья здесь. Оставим это между нами. Нет нужды поднимать скандал! - Он внимательно посмотрел на Моргану:
- Я рад, что Ройс женился на вас. У вас хорошая голова, девочка. Вы не можете унаследовать титул, а Ройс богат почти как Крез, ему не нужны деньги. Думаю, это превосходная мысль. - В голосе Джорджа была некая почтительная нежность.
- О, ты так думаешь? - внезапно бросил Ройс. Смех плясал в глубине его глаз. Как ни был он сейчас озабочен заторможенностью Морганы, его мысли вертелись в том же направлении. Умышленно внося легкую ноту в разговор, с насмешливой улыбкой, чуть открывшей зубы, он произнес, поддразнивая кузена:
- Ты знаешь, Джордж, хотя я согласен с тобой, мне кажется, что именно мужу следует решать, выбрасывать ли на ветер состояние жены или подождать.
Моргана похолодела: легкомысленные слова Ройса подтвердили ее худшие страхи. Да, сомнений нет. Он хотел ее состояния. И она воскликнула:
- Я присоединяюсь к Джорджу. Пусть все принадлежит Джулиану!
Ройс посмотрел на жену долгим взглядом. Ему не понравилось ее возбуждение, и он тихо заметил:
- Очень хорошо, моя дорогая. Но на сегодня хватит. Мы должны согласиться с тем, что никто, кроме нас, не должен знать о том, что случилось; А о деньгах твоей матери мы подумаем позже.
- А что мы решим по поводу Стивена Девлина? - внезапно спросил Захари. - Вряд ли он молча позволит вам распоряжаться его богатством.
Лицо Ройса потемнело.
- Я думаю, когда он узнает, что у нас есть доказательства его преступления, он примет любое наше решение. Он признался Джулиану, что заплатил за смерть брата, но я сомневаюсь, что это можно доказать. Поэтому, как бы ни было противно, самое разумное - оставить все на своих местах. Он взглянул на Джулиана, который казался таким растерянным из-за неожиданного поворота событий, и медленно произнес:
- Если я правильно понял, Сен-Одри-Холл - часть майората, и мы в любом случае не можем отобрать его, хотя Стивен и использовал часть состояния Эстер на то, чтобы благоустроить его. Я прав?
Изумленный, Джулиан кивнул. Дружески улыбнувшись ему, Ройс продолжил:
- Однако я не вижу причины позволять Стивену и Лусинде пользоваться деньгами, на которые они не имеют права, деньгами, купленными кровью. Морщина пересекла его лоб. - К несчастью, - добавил он, - если мы не хотим, чтобы правда вышла наружу, мы не можем предать их суду.
Не отрывая глаз от мужа, Моргана спросила взволнованно:
- Но что ты предлагаешь? Я не желаю, чтобы они и дальше жили как ни в чем не бывало на средства моей матери. - Ее маленькое лицо исказилось внезапно от силы бушевавших в ней чувств. - Да простит мне Бог, но я бы радовалась их смерти!
Решив не обращать внимания на ее взрыв, Ройс продолжал обыденным тоном:
- Так как Стивен не в том положении, чтобы спорить с нами, он, вне всякого сомнения, согласится передать Сен-Одри-Холл, прилегающие к нему земли и контроль над тем, что осталось от состояния Эстер, Джулиану. За это ему и Лусинде разрешат жить во вдовьем доме на маленькую пенсию, которую Джулиан сам будет выплачивать им.
Джордж рассудительно кивнул головой:
- Это даже больше, чем они заслуживают. Правильнее всего было бы повесить обоих.
Наступило неловкое молчание, все избегали смотреть на Джулиана. Стивен и Лусинда были настоящими преступниками, но Лусинда, к несчастью, как прошептал Джордж Ройсу, дала жизнь Джулиану.
***
На следующее утро, когда оба экипажа и всадники вернулись в коттедж "Под липами", их встретило ошеломляющее известие о двойной смерти - графа и графини Сен-Одри. Моргана радовалась, что все решения, касающиеся супругов и бедного Джулиана, были приняты накануне. Неожиданная смерть графа и его жены и так раздавила сына Лусинды, и Моргане не хотелось даже думать, какие унижения и страдания ждали бы его, останься сия достойная виселицы чета в живых.
Правда, их смерть создала болезненную проблему для них с Джулианом, но в конце концов брат и сестра решили, чтобы не открывать страшной правды, похоронить Стивена и Лусинду на семейном кладбище. Но не рядом с ее родителями, страстно настаивала Моргана. Ее возмущала даже мысль о том, что они могут быть похоронены в одной земле, и вследствие этого седьмой граф Сен-Одри и его супруга обрели последний приют в самом дальнем углу кладбища. Лишь небольшая плита отмечала место их упокоения.
Даже теперь, полмесяца спустя после того, как они были погребены, Моргана не могла себя заставить смотреть в сторону свежих холмиков. Она не оплакивала их смерть; к своему стыду, она испытала то же чувство гневной радости, которое охватило ее при виде тела одноглазого. Они заслужили свою погибель!