Белинда налила мне кружку пива, а себе чашку чая, добавила сливки и кусок сахара размером с тротуарную плитку. Она погладила котенка, тут же заявившего права на ее колени.
– Так в чем же дело? – спросил я.
Она застыла – похоже, не была уверена, что хочет со мной говорить. Наконец пересилила себя и сказала:
– Ты знаешь, где мой отец?
«Что-о?!» – про себя опешил я.
– Нет. В последний раз видел его, когда ты выкатывала его из зала.
– О-о!
– Что случилось? Ты потеряла его?
– Что-то вроде того. Я выкатила его из зала, погрузила в карету и пошла искать тебя. И тут карета тронулась с места, и с тех пор ее никто не видел.
– Ну и ну!
Я поймал себя на том, что играю с каменным яйцом в ущерб недовольному котенку у себя на коленях. В порыве вдохновения я внезапно понял, почему все так заинтересовались тем, чтобы найти Темиска.
– Есть вероятность, что его сцапал кто-нибудь из местных главарей?
– Нет. Мне бы уже выкручивали руки. А они вместо этого наворачивают круги, пытаясь понять, что происходит.
– Может быть, он просто решил сбежать от всего этого?
– Что?
– Может быть, с него было уже довольно и он решил сбежать?
– Он был в коме, Гаррет!
– Ты так думаешь? Уверена? На все сто процентов? Он точно не был просто парализован?
– Ты сам знаешь, что это не так.
– Нет, не знаю, – солгал я. – Ты никому не позволяла подойти настолько близко, чтобы удостовериться.
Она даже не стала возражать.
Мне припомнилась гипотеза Морли насчет того, что некий парень по имени Гаррет является моральным якорем спасения и эмоциональным пробным камнем для этой женщины-паука. Мне не нравилась такая работа. Всем известно, что делают девочки-пауки, когда мальчики подходят к ним слишком близко.
А может быть, это была классическая сделка: ты спасаешь кому-либо жизнь и несешь за это ответственность до конца дней своих. Порой стоит только надеть рыцарские доспехи, и тебе больше не дадут их снять.
– О чем думаешь?
– Я думаю, что ты слишком опасная женщина для тех, кто находится рядом. А я нахожусь рядом с тобой очень часто.
– Тинни тоже довольно близко тебя знает.
– К несчастью. Но я не имею в виду личную жизнь.
– Ты боишься меня?
– Вот-вот. У тебя плохой характер. Но главная проблема в том, что ты плаваешь вместе с акулами. Я каждую минуту ожидаю, что на моей ноге сомкнутся челюсти.
– Несмотря на всех своих ангелов-хранителей?
– Ангелов? Назови хотя бы двух.
– Морли Дотс. Дил Шустер. Уэстмен Туп. Плеймет. Плоскомордый Тарп. Я не стану упоминать твоих деловых партнеров – Макс Вейдер далеко не ангел, да и Лестер Тейт тоже. Ну и еще есть я.
Я смутился – секунд на десять. После чего у моего природного цинизма открылось второе дыхание. Когда-нибудь я симулирую собственную смерть и посмотрю, как все обернется.
– Ладно. Итак, ты потеряла след папочки. Давай-ка мягко вернемся к самому началу. Как случилось, что ты оказалась в таком состоянии, чтобы улизнуть от своих? Ты ведь не просто ищешь место, где укрыться, надеюсь?
– Нет. Утром я уйду отсюда и снова буду той, кем была с тех пор, как мы впервые встретились.
– Утром?
– Больше мне сегодня негде переночевать.
Я принялся крутить в руках тот камень гораздо более сосредоточенно.
– Мне казалось, других своих подруг ты охотно пускаешь к себе на ночь, – заметила Белинда.
– Хочешь знать правду?
– Пожалуй, нет – судя по тому, как ты на меня смотришь.
– Ни одна из моих подруг не внушает мне такого страха, как ты.
Белинда продолжала гладить котенка, дуясь из-за услышанных слов, которые были ей не по нраву. Она перевела взгляд на мои руки:
– Что это у тебя там такое? Что ты делаешь?
– Я оставил его здесь, когда пошел к вам на вечеринку. Не знаю… я как-то расслабляюсь, когда верчу его.
Белинда протянула ладонь. Я позволил ей взять камень.
– Да, действительно…
Дин просунул голову в дверь:
– Вам еще что-то понадобится, прежде чем я пойду спать?
Он притащил с собой собственного четвероногого хищника.
– Как-то ничего не приходит на ум.
Он хмуро посмотрел на Белинду, понял, что у него не получится сделать это убедительно, вздохнул и закрыл дверь.
Синдж не озаботилась навестить нас. Это означало, что она дулась, но у нее не хватало решимости переносить свое дурное настроение на других.