Шепчущий лес
Мария сидела на деревянной скамье возле стены, держа руки перед собой, скрепив пальцы в один замок. Ее поза напоминала силуэт человека застывшего в молитве и погруженного в состояние полной отрешенности от всего мира. Она была совершенно одна в одноэтажном деревенском доме, находящемся неподалеку от опушки леса. Ровно, как и пара десятков других домов селения, разбросанных на пустыре, окруженном лесным массивом, жилище Марии было весьма скромным. Всего пара комнат, кухня с дровяной печью и уличная веранда, от которой шла проселочная тропинка, разветвляясь к другим домам и в сторону общей дороги. Поселение, похожее на лесной оазис, существовало здесь достаточно давно, можно было сказать, что к 1820 году оно уже успело стать известным для находящихся в паре десятков миль деревень и станиц. Но мало кто из живущих в соседних поселениях мог осмелиться приехать в село, которое местные жители прозвали «Безродное».
Двадцативосьмилетняя женщина периодически поглядывала в сторону окна, сквозь стекла которого пробивались солнечные лучи, приглушенные пасмурными тучами. Она отчетливо слышала редкие голоса людей, собравшихся неподалеку от дома, на самой опушке. Историю их длительного разговора не сложно было предугадать, ведь каждый год мужчины собирались там, чтобы обсудить предстоящую ночь. Ночь, которую боялись все жители поселения и событиям которой никто не осмеливался даже противостоять.
Мария вновь посмотрела на сжатые пальцы и, ослабив хватку, развела ладони в стороны. В ее руках лежал клубок шерстяной нити, который она собственноручною сплела неделю назад, вплетя в нить тонкую серебряную проволоку, которую сделал местный кузнец, уверенный, что женщина собирается изготовить из нее украшение.
Голоса с улицы донеслись вновь, оповещая, что совет принял решение и в этот момент ее сердце сжалось в ожидании. Женщина, не отрываясь, смотрела на входную дверь, пока на веранде не послышались шаги. В дом вошел высокий, широкоплечий мужчина, одетый в льняные штаны и белую косоворотку на выпуск. Он тяжелым взглядом посмотрел на супругу и произнес:
— Мы приняли решение. В этом году наша очередь.
Мария после этих слов выронила клубок себе на колени и, закрыв лицо ладонями, тихо заплакала. Мужчина подошел к женщине, опустившись на колени, он провел рукой по ее рыжим, длинным волосам с такой нежностью, на которую была только способна его крепкая рука.
— Мы не можем избегать этого вечно. Рано или поздно жребий падет на нашу семью.
— Но он единственный наш сын, — проговорила она сквозь слезы, не убирая ладоней от лица.
— По-другому никак. Прости.
Петр поднялся на ноги и вышел из комнаты, оставив Марию одну. Женщина просидела так какое-то время, совершенно не обратив вниманье на мужа, который собрав вещи, предназначавшиеся для похода в лес, покинул дом.
Ближе к полудню с улицы послышались голоса детей, возвращавшихся со школы. Здание, в котором они обучались, находилось в центре селения и каждый ребенок, имел возможность самостоятельно добраться до дома, не покидая пределов поселка. Но как повелось с давних времен создания общины, более взрослые дети всегда провожали до дома младших и только затем отправлялись к себе. В этот день они громко переговаривались друг с другом, но в их разговорах не было слышно ни смеха, ни забористых интонаций. В этот день все жители «Безродного» словно забывали про веселье, прибывая в скорбном ожидании неминуемой участи одного из них. Но уже завтра к ним вернутся смех и радость, уже завтра многие постараются вновь забыть о той страшной дани, которые жители поселения платят шепчущему лесу в ответ на его покровительство.
Шестилетний Ратмир вошел в дом и его взгляд остановился на Марии. Мальчик несколько секунд смотрел на женщину, затем сделал несколько коротких шагов вперед, глядя на покрасневшие глаза матери. Его светло-рыжие волосы растрепались на ветру, придавая образу мальчика неряшливость, но голубые глаза выражали понимание происходящего. Мария знала, ее сын, не смотря на свой юный возраст, способен понять происходящее. С самого младенчества, детей «Безродного» обучали местным традициям и неоспоримому их соблюдению.
— Я сегодня сыграл на пианино лучше всех, — сказал Ратмир, сев на табурет. Он опустил глаза на руки, нервно разминая пальцы.
— Учитель похвалил меня и сказал, что у меня есть дар к музыке. Он сказал, что во взрослой жизни мне предстоит стать хорошим музыкантом.
Последние слова мальчик произнес почти шепотом. А Мария, сжимая вновь в руках клубок шерстяной нити, вспомнила тот день, когда ее сын впервые увлекся музыкой. В их общине каждому ребенку давалась возможность попробовать себя не только в качестве крестьянина, но и как человека творческого. Откуда пошла эта традиция никто не говорил, но в школе помимо учебников хранилось еще немало музыкальных инструментов и художественных принадлежностей.