— Атмосфера?
— Все эти лица из прошлого. Я согласна с доктором Флетчером: следовало бы избавиться от этих вещей. Отдать, например, в какой-нибудь театральный музей в Америке…
Я стала спускаться по лестнице. Ирена шла по пятам.
— Вы были знакомы с Лорой Уорт, когда она была актрисой? — бросила я ей через плечо.
— Нет. Я никогда не была в Голливуде. Мы встретились в Дубровнике, в моей стране, уже после того, как она оставила кино. Возможно, поэтому все эти вещи в комнате лишают меня покоя. Они принадлежат времени, которого я не понимаю.
Спустившись, мы обе подошли к закрытой двери: Я взялась за ручку.
— Хочу немного отдохнуть перед обедом. Я все еще не отошла после перелета.
— Да, да, конечно. Нужно несколько дней, чтобы адаптироваться.
У Ирены был несколько разочарованный вид. Она, видимо, предвкушала, как войдет в комнату Вместе со мной и в очередной раз выразит свое отвращение ко всему этому музейному хламу.
— Не беспокойтесь обо мне, — вежливо сказала я. — Меня страшно привлекает все, что имеет отношение к Лоре Уорт как актрисе.
— Она рассказывала мне немного о том времени. — Ирена смущенно потупилась. — И если я смогу хоть в чем-нибудь помочь вам…
Я взглянула на нее с удивлением. Разве ей известно что-нибудь такое, чего не знает Лора? Интересно, куда она клонит.
— Спасибо. — Я открыла дверь. Все шторы в комнате были задернуты, но свисавшая с потолка лампа под шелковым абажуром отбрасывала желтый круг света в центре комнаты, оставляя углы полутемными. Удушливый запах пыли и камфары бил в ноздри. Никто не позаботился о том, чтобы проветрить комнату для гостьи. Или, вопреки своим обещаниям, они и не собирались устраивать меня поудобнее? Хотят, чтобы мне было плохо, и я не задерживалась здесь?
Уловив неожиданное движение в. глубине комнаты, я застыла на пороге с Иреной, заглядывавшей через мое плечо. Откуда-то из мрака раздался резкий, скрипучий голос:
— Я ждала вас.
Приглядевшись, я узнала Дони Жаффе, восседавшую на сундуке, скрестив короткие ножки, не достигавшие пола. Она сменила свитер и широкие штаны на какой-то серо-буро-малиновый наряд, от которого рябило в глазах. Если Майлзу стукнуло шестьдесят, этой даме было лет на десять меньше. Так, по крайней мере, сообщалось в печати, если память меня не подводит.
Ирена, стоявшая позади меня, что-то неодобрительно пробурчала. Дони немедленно отмахнулась от нее костлявой ручкой.
— Все в порядке, мисс Варос. Я позабочусь о мисс Холлинз. Вы можете вернуться к Лоре.
Ирена удалилась, не проронив ни звука, но по ее напряженной спине было видно, что она глубоко оскорблена.
Войдя, наконец, в комнату, я бросила алчный взгляд на кушетку. Но если Дони и заметила его, то не обратила внимания.
— Как чудесно, что они устроили вас именно здесь! — воскликнула Дони. — Эта нора была недоступна. Сюда запрещалось входить. Представьте, что вы живете в доме, где есть комната Синей бороды, куда входить запрещено!
Я изучала ее с интересом писателя, подавляя страстное желание улечься на кушетку. Подобно актрисе, писатель тоже должен быть наблюдателен и подмечать малейшие проявления характера человека.
— Я бы не сказала, что у Лоры Уорт, как актрисы, были тайны от публики, — промолвила я с улыбкой. — В известном смысле все эти вещи — достояние общества. Их описывали, обсуждали, фотографировали, регистрировали.
— И затем спрятали от чьих-либо взглядов.
Дони, соскочив с сундука, постучала по его крышке длинными ноготками.
— Возьмите этот сундук, к примеру. Почему его запирают с тех пор, как мой брат и я приехали сюда? Вы — репортер, вам должно быть интересно.
— Не совсем так, — возразила я. — Я не репортер. Сенсации — не моя добыча. Меня интересуют личности.
— Да, конечно, я неудачно выразилась. Я читала ваши вещи. Про Барбару Стрейзанд — не так уж доброжелательно. Но очень хорошо написано. Вы прекрасно пишете. Собираетесь так же круто обойтись с Лорой Уорт?
— Я большая поклонница ее фильмов и предпочла бы написать о том периоде в Голливуде, который хранит намять о ее былом очаровании.
Блестящие глазки впились в меня испытующим взглядом.
— Мой муж работал в кино, и мы жили на Беверли-Хиллз, пока не развелись. Под этим очарованием достаточно безвкусицы. Я была вне себя, когда мой брат стая практиковать в Голливуде. Конечно, у киношников бывали деньги. Иногда. Но Майлз слишком глубоко увяз. Он бы поступил лучше, если бы оставил их в покое.
Было ясно, что она имела в виду. Было бы гораздо лучше для Майлза, если бы он оставил в покое Лору Уорт. Я не имела понятия, насколько хорошо Дони знала Лору в те годы, но у нее определенно была своя точка зрения, которая требовала более обстоятельного изучения. И ее прямо-таки распирало желание говорить! Если бы только я не чувствовала себя так скверно из-за этик ужасных запахов.
— Разве нельзя пустить сюда больше света и воздуха? — С этими словами я отодвинула засовы и распахнула двери, выходившие на задний двор. Выглянув наружу, я увидела сад, разбитый на пирамидальном холме. Свежий колодный воздух ворвался в комнату, принеся с собой запах моря и нагретых солнцем сосен. Дони, следуя моему примеру, открыла ставни двух боковых окон. Внутри посветлело, а запах пыли и камфары уже отчасти выветрился. "Непременно оставлю открытыми на ночь двери и окна", — решила я.
— А что в этом сундуке? — Покончив с окнами, Дони бросилась к сундуку и щелкнула по замку ногтем. — Вам следует выяснить это, нет теряя времени. Почему бы не открыть его сейчас же?
— У вас есть ключ? — осведомилась я.
Никто не предупреждая меня о каких-нибудь запретных местах для осмотра, и я была согласна с Дони в том, что времени терять нельзя.
— Не мне его открывать, — с добродетельным видом заявила Дони.
Это, по-видимому, означало, что она не знает, где находится ключ. Я улыбнулась ей.
— Вы же умираете от любопытства. Может быть, ключ от сундука где-то в комнате? Давайте поищем.
Я подошла к гримерному столику, который когда-то верно служил Лоре, и, оглядев его, увидела шкатулку из сандалового дерева с крышкой, украшенной тонкой резьбой. Открыв ее, я нашла внутри кольцо с ключами. Победно позвякивая ими; я вернулась к сундуку.
Третий ключ подошел, и замок подался. Я откинула крышку, и в нос мне ударил резкий запах камфары. Задыхаясь, я отступила.
Дони тотчас же подлетела к сундуку и схватила лежавший сверху сверток ярко-красной материи.
— Давайте его распакуем! — в азарте вскричала она. Я отобрала у нее сверток, ощущая угрызения совести.
— Может быть, лучше сначала спросить разрешения?
— А если она запретит вам рыться в своем сундуке? — торжествующе возразила Дони. — Тогда вы лишитесь этой возможности. Не надо ждать — смелей.
Ее сморщенное обезьянье личико выражала такое жадное нетерпение, что мне стало противно.
— Я думаю, лучше все-таки просмотреть эти вещи вместе с Лорой, — предложила я. — Когда мы будем перебирать их, она сможет многое рассказать мне. Нет смысла самой конаться в ее вещах.
Я принялась, было водворять на место ярко-красный сверток, но Дони остановила меня:
— Там что-то есть внутри. Разве вы ни чувствуете, какой он тяжелый? Разверните его и посмотрим,
Я начала разворачивать сверток и вдруг поняла, что держу в руках: та самое платье, в котором Лора Уорт играла Хелен Брэдли в "Шепчущем мраке". Какой-то тяжелый предмет, завернутый в него, упал на ковер, но я не обратила на это никакого внимания, так как была всецело занята платьем. Я встряхнула его и бережно расправила складки. Когда-то это платье фигурировало в фильме, снятом по книге моего отца.
Его яркий карминный цвет, как описал его отец, навсегда врезался в память. Платье было оторочено серым, каракулем, а корсаж и юбку украшала вышивка из черного шелка. И хотя на известной не цветной фотографии платье выглядело черным, фотограф сумел передать блеск шелковой вышивки и светлый оттенок меха. На столь памятном Мне снимке узкий лиф превосходно облегал фигуру Лоры, и она никогда не выглядела более женственной и трогательной, чем в этом наряде.