Алые буквы пылали на светлой бумаге. Я заново перечитала эту странную записку с невнятной угрозой, и в голове моей возникли новые подозрения.
Этот портрет, что висел в моей комнате, говорил со мной, а не с Лорой. И это я должна была взглянуть на него, ужаснуться его уродству, а не Лора. Следовательно, я и. была тем самым ноликом, столкнувшимся со скрытой угрозой. Кто-то не хотел моего присутствия в этом доме — тот, кто ночью шептал у моей постели, тот, кто варварски обошелся с дивным портретом Лоры, изувечив его с целью напугать меня.
Сложив листок, я собиралась порвать его, но внезапно передумала. В мои руки, наконец, попала настоящая улика. Я убрала записку в сумочку, отложив на время решение того, как в дальнейшем с ней поступить.
На столе у окна лежали ножницы, которыми воспользовался злодей, превративший портрет в детскую головоломку. Я подняла их и осмотрела лезвия. Кусочки холста и краска так и остались на них. Невесело усмехнувшись, я подошла к портрету и перевернула его. Квадрат, отведенный для крестика, вес еще пустовал. На этой площадке я аккуратно вырезала нолик, практически блокировав крестик и радикально уменьшив его шансы на выигрыш. Пусть выкручивается, как знает, тот, кто затеял эту игру!
Больше я не помышляла о том, чтобы разворошить сундук.
Глава 9
На следующее утроив доме царила суматоха. Предстояла поездка в горы, и все суетились, чтобы вовремя собраться и быть готовыми к тому времени, когда Гуннар заедет за нами. Лора, как обычно, не спустилась вниз к завтраку, а перекусила у себя в комнате. Дони, Майлз и я завтракали в столовой, настороженно поглядывая друг на друга.
Только Ирена никуда не торопилась — она не ехала с нами. Ее статус в доме был достаточно неопределенным. Майлз и Дони. обращались с ней как с нанятой на работу экономкой. С Лорой у нее были более близкие отношения, для нее она была кем-то вроде компаньонки. Кем она сама себя считала, мне было неведомо. Ирена обслуживала нас за столом, но есть предпочитала позже в одиночестве. При всем при этом держала себя равной со всеми.
Допив свой кофе, я извинилась и поспешила в комнату, надеть теплые вещи, которыми меня снабдила Лора. Я натянула ее отлично сшитые лыжные брюки коричневого цвета и в тон к ним свитер с ярко-зеленым узором елочкой. Оказалось, что коричневые ботинки Лоры отлично мне подходят, и я как раз зашнуровывала их, когда в дверь постучала Ирена.
В ее руках было карминное платье из "Шепчущего мрака".
— Вот выгладила его для вас, — сообщила она и направилась к стоявшему у стены платяному шкафу. В этом шкафу висела кое-какая одежда Лоры, и Ирена сдвинула ее в сторону, чтобы освободить место для карминного платья. — Мисс Уорт видела, как я его гладила, и тоже, хочет его примерить.
Я удивленно посмотрела на нее и поняла, что Ирена чем-то взволнована. По тому, как скованно она держалась, было очевидно, что женщина старается скрыть свои чувства.
— Но я думала, что ей невыносим сам вид этого платья, — заметила я.
Ирена повесила платье в шкаф и медленно повернулась:
— Не знаю, что случилось с ней сегодня утром. Она не просто взволнована предстоящим путешествием в горы. Она как будто стала моложе. Ее не узнать, она выглядит другой женщиной.
— Но это прекрасно, не так ли?
— Мне это не нравится.
— Почему? Почему перемена к лучшему вас беспокоит? Худое замкнутое лицо Ирены приняло озабоченное выражение.
— Она говорит какие-то безрассудные вещи. Толкует о возвращении в Голливуд.
— О нет! — непроизвольно вскрикнула я и, завязав шнурки на ботинке, откинулась на спинку дивана.
— Мисс Уорт говорит, что вы ее убедили, будто она снова может стать звездой. Она вам верит. Утверждает, что ничто не сможет ее остановить. — В голосе Ирены прозвучало скрытое осуждение.
— Но ведь вчера она сама заявила, что стара и что ее время ушло, — запротестовала я. — Что же заставило ее изменить свое мнение?
— У нее полный сумбур в мыслях. Она подменила факты мечтами и убедила себя, что вся Америка ее ждет. Это просто сумасшествие.
Я мысленно согласилась с Иреной. Меня бросило одновременно и в жар и в холод от одной мысли, что я натворила.
— У нее этот порыв пройдет, — пробормотала я. Раздираемая противоречивыми чувствами, я не знала, радоваться мне или огорчаться услышанному.
— Если это вы ее обнадежили, вам и следует исправлять положение, — сурово заявила Ирена.
— А что, если это чистая правда, что публика ждет ее? — из духа противоречия возразила я.
— Мисс Холлинз, если ее и ждут в Америке, то как легенду, которую они знают. Они хотят видеть молодую и красивую Лору, какой она была когда-то. Мисс Холлинз, как дочь, вы должны убедить ее отказаться от этой дурацкой затеи.
В дверь дома позвонили, и она пошла открывать, а я осталась наедине со своими растревоженными мыслями.
С другого конца комнаты с изуродованного портрета на меня смотрела черноокая красавица. Взгляд ее был полон томления, губы полуоткрыты в зазывной улыбке. Это было лицо женщины, жаждущей любви. Ее очарование меня лишь ожесточило. Может, она и жаждала любви, но сама от нее отказалась. Свежевырезанный нолик, казалось, горел на холсте картины.
Я услышала голос Гуннара в холле, быстро надела теплую шерстяную куртку, повязала вокруг головы яркий шарф и вышла в коридор.
Лора как раз спустилась по лестнице, очень эффектно одетая в черное с белым. Ее повседневная одежда, возможно, и вышла из моды, но спортивный наряд был явно элегантным и модным. Даже кепи из белой кожи выглядело так, словно было куплено в самом модном магазине.
Она подошла поздороваться с Гуннаром, который был великолепен в серых лыжных брюках и красном свитере. Потом также тепло обняла меня.
— Ты выглядишь замечательно, Лора, — сказал ей Гуннар. — Как Мэгги Торнтон.
Лучшего комплимента он не мог и придумать, и мне захотелось чем-то досадить ему, скорчить гримасу — словом, сделать что-нибудь такое, чтобы он перестал ею восхищаться и всячески ее ободрять.
— Это все благодаря моей дочери, — весело отозвалась Лора. — Ли заставила меня поверить, что я не должна больше растрачивать свою жизнь впустую. Меня в Америке ждут зрители. Они меня помнят и будут рады моему возвращению.
В кои-то веки Гуннар опешил. Лора восприняла его молчаливый, пристальный взгляд как одобрение и кивнула с той подкупающей уверенностью, которая была мне знакома по ее фильмам.
Гуннар окинул меня долгим ледяным взглядом и вновь обрел свое обычное хладнокровие.
— Мне это не нравится, Лора. Я не думаю, что буду в восторге, увидев Лору Уорт в роли бабушек, а то и неряшливо одетых старух. Ты подарила миру образы очаровательных женщин и они живут и поныне. Вряд ли стоит разрушать их очарование.
Его слова совершенно ее не убедили.
— Чепуха! Гуннар, дорогой, ты же не знаешь киноискусство так, как я. Существует множество замечательных ролей для зрелой женщины. Конечно, я не приму первое попавшееся предложение. Мне должен нравиться сценарий и моя роль, актеры, с которыми мне предстоит играть.
Майлз, спускаясь по лестнице вместе с Дони, услышал последние слова Лоры.
— Не обманывай себя! — резко сказал он. — Ты думаешь, у тебя будет выбор? Конечно, тебе предоставят один раз шанс. Узнав о твоем возвращении, тебя будут превозносить до небес и осыпать льстивыми похвалами. Даже снимут в одной картине, чтобы удовлетворить любопытство публики. И после этого — пшик, ничего! Чем скорее ты выкинешь эту идею из головы, тем лучше.
На какое-то мгновение ее уверенность поколебалась, но ответ ее был полон достоинства:
— Если уж на то пошло, я готова поехать даже одна. Но я надеялась, что ты составишь мне компанию.
Майлз в ответ промолчал, но его мрачный взгляд говорил яснее всяких слов.
В первый раз я была полностью с ним согласна. Но было ясно, что Лора закусила удила и никакими словами переубедить ее было невозможно.